Мария Грипе - ...И белые тени в лесу

Да, странно, что сюда можно так запросто попасть. Кто угодно может войти в дом и взять ключ. Хотя, наверно, сюда никто из посторонних не заходит, все друг другу доверяют. В деревнях так часто бывает, не то что в городах, это мне бабушка рассказывала.

И тут я с ужасом увидела, что Розильда сняла с крючка один из ключей. Я посмотрела на этикетку: «Апартаменты Лидии Фальк аф Стеншерна».

Я схватила Розильду за руку и сказала, что ключ стоит повесить на место. Но она всем своим видом говорила о том, что думает совсем иначе.

Вместо того чтобы вернуть ключ обратно, она спрятала его за пояс, и мы вышли из дома. Я поняла, куда мы направляемся, и попыталась отговорить ее; в конце концов Розильда села на скамью и написала у себя блокноте: «Картины находятся в апартаментах моей матери. Ты хотела посмотреть на них. Я тоже. Я давно этого хотела, но боялась пойти туда одна».

Она взглянула на меня вопросительно, я не знала куда деваться. Говорили, что в апартаментах Лидии после ее смерти никто не бывал. Двери туда заперли. А это уже о многом говорит.

Но с другой стороны, нам ведь никто не запрещал туда ходить. Единственная помеха – дверь туда всегда была заперта на ключ.

«Ты что, струсила?» – написала Розильда в блокноте.

– Да нет, просто не знаю, я же все-таки посторонний человек… А вдруг другие этого не одобрят?

Она написала: «Здесь никто ни за кого не решает. Каждый отвечает сам за себя. Ты хочешь пойти? Или трусишь?»

– Я не трушу, просто мне хотелось сначала спросить у Акселя.

Она терпеливо взялась за блокнот: «НЕТ! Не должны мы никого спрашивать. Там есть одна картина, на которую я должна посмотреть. Если отец ее не уничтожил. Когда мы были маленькими, мы боялись ее».

Она так трогательно на меня посмотрела, что я больше не смогла сопротивляться. Мы пошли вместе.

Когда мы подошли к апартаментам Лидии, которые, кстати, находились неподалеку от той башни, где Розильда хранила свои блокноты с записями бесед, она вдруг взяла меня за руку и не отпускала, пока мы не преодолели последние ступени лестницы.

Мы стояли перед дверями, украшенными роскошной резьбой. Мгновение поколебавшись, Розильда вставила ключ в замочную скважину. Она медленно повернула его, но тут же отпрянула, словно ключ был раскаленный; она взглянула на меня. Я решила, что в конце концов она решила отказаться от своей затеи.

– Если не хочешь, давай не пойдем. Возьмем ключ и вернем на место. Что в этом такого?

Розильда как будто не слышала моих слов, она кивнула на зеркала в красивых рамах, висевшие на дверях. Ее темные глаза заблестели.

Она снова посмотрела на ключ.

Я протянула руку, чтобы вытащить его из замка.

– Да ладно тебе, Розильда. В другой раз придем…

И тогда она обеими руками вцепилась в мою и повернула ключ. Раздался скрип, дверь отворилась.

Розильда быстро взяла меня за руку, и мы проскользнули в проем. Я чувствовала, как она дрожит, сердце у меня колотилось. Розильда потянула меня вовнутрь.

Все окна были зашторены, кругом стояла темнота, мы продвигались на ощупь, но постепенно глаза привыкали, и во мраке стали проступать очертания мебели и убранства.

У меня было такое ощущение, будто мы находимся в склепе.

Повсюду зияли какие-то черные провалы. Немного успокоившись, я поняла, что это камины.

На стенах мерцали зеркала, в которых что-то двигалось, но взглянуть туда я не решалась.

Часть мебели была покрыта чехлами. Посреди гостиной стояли какие-то предметы, так странно выглядевшие в белых покрывалах, что становилось жутко. Рядом был большой камин, над которым висело зеркало.

Я вздрогнула. Ей-богу, кто-то промелькнул у нас перед глазами и скрылся в зеркале! Но тут я увидела скульптуру, стоявшую на камине, – это была женская фигурка из алебастра, видимо, это она отразилась в зеркале.

Если не считать того, что мебель была в чехлах, казалось, что все предметы остались такими же, как много лет назад. Такое впечатление, будто все было на своих местах. Часы стояли там, где им положено, хотя стрелки неподвижно застыли на месте. Лампы, наверно, тоже не трогали. В них до сих пор был керосин. Может быть, в те времена их наполняла служанка, у которой была одна-единственная обязанность – следить за дворцовыми свечами и лампами, протирать стеклянные колпаки, наполнять лампы керосином, начищать подсвечники и содержать их в чистоте и порядке.

Мы пошли дальше, ступая как можно тише, чтобы не испугаться эха собственных шагов. Рука у Розильды была ледяная, сама она тяжело дышала. Мы вошли в комнату, которая принадлежала им с Арильдом, когда они были маленькими. Она делилась на два небольших помещения. В каждой стояло по детской кроватке с покрывалом. На постели Арильда лежал игрушечный медвежонок, а в комнатке Розильды на комоде – стопка книг, которые мне захотелось рассмотреть поближе.