Мария Грипе - ...И белые тени в лесу

А у ее закрытых дверей постоянно топталась маленькая Лидия, она боязливо семенила взад-вперед, и больше всего на свете ей хотелось утешить бедную маму, которая так душераздирающе плакала у себя в комнате. Но мать оставалась неприступной, ей ни разу и в голову не пришло, что все эти бурные взрывы чувств глубоко ранят малышку.

Амалия пыталась как-то скрасить ее существование. Она отважно боролась за то, чтобы уберечь ребенка от материнских прихотей и капризов, по Амалия не могла перевесить любовь к матери, которая в глазах Лидии была единственным образцом. И чем старше она становилась, тем сильнее в ней крепло желание походить на мать. Ее преданность не знала границ и ничего не требовала взамен.

Поэтому положение стало гораздо более опасным, когда в один прекрасный день мать ни с того ни с сего обнаружила интерес к своему ребенку. Лидии тогда было тринадцать лет, матери перевалило за тридцать, она вдруг поняла, что уже немолода, что поклонников становится все меньше и меньше. Она почувствовала себя покинутой и одинокой и теперь не стеснялась открыто показывать, что нуждается в любви своей дочери. Истосковавшаяся по материнской нежности Лидия стала легкой жертвой ее чар.

Для Амалии наступили сложные времена, но тяжелее всего было, когда матери взбрело в голову искать утешения в религии. Амалии, которая была по-настоящему верующим человеком и со всей суровостью выполняла религиозные предписания, было мучительно больно видеть эту слезливую богобоязненность. Ни для кого не являлось секретом, что ее вера очень поверхностна и долго не продержится, но на Лидию это произвело огромное впечатление, она все воспринимала всерьез.

К тому же мать все больше посвящала дочь в свои сердечные дела, втягивала ее в свой сумасбродный мирок праздных и нелепых мечтаний, где фигурировали различные знаменитости. Она рассказывала Лидии о своих любовных историях, которые сводились к тому, что все мужчины были без памяти влюблены в нее. Но для нее на первом месте всегда оставалось ее драгоценное дитя, поэтому она ни к кому не могла привязаться всерьез. По крайней мере теперь она всех в этом уверяла, и маленькая Лидия наконец получила то, чего так долго и страстно желала, – материнскую любовь. Она себя не помнила от счастья и не могла или не хотела понять, что все это – ложь.

– Скоро ты станешь взрослой девушкой, и теперь, когда мы можем разговаривать по душам, должна обо всем узнать, – так сказала мать своей дочери. И целыми днями стала рассказывать ей о своей скудной и жалкой жизни, то и дело ее приукрашивая, а Лидия слушала, глядя ей в рот.

Это невинное дитя впитывало каждое слово матери, они вместе погружались в прекрасные фантазии, и все остальное для Лидии просто переставало существовать.

– Наверное, теперь ты лучше меня понимаешь, – взывала к ней мать. – Теперь, когда мы стали так близки?

И Лидия, разумеется, понимала, она понимала абсолютно все, и даже немного больше: она осознала, что такая прекрасная, удивительная мать просто не могла обратить на нее внимания раньше, когда она была маленьким и глупым ребенком, который не понимал ничего. И поэтому теперь для нее было очень важно не обмануть маминых ожиданий, чтобы не потерять ее любовь.

– Ты же никогда меня не покинешь? Обещай мне!

Мать заглянула ей в глаза, и Лидия торжественно и свято пообещала, что всегда будет с ней. Она лишь смиренно удивлялась, что так легко сумела завоевать доверие матери. Ей ни на мгновение не приходила в голову мысль о том, что она всего лишь одна из жертв в череде ее разочарований.

– А ты ведь будешь красавицей, девочка моя!

Она потянула Лидию к зеркалу, где, прислонившись друг к другу головами, они стали удивленно сравнивать свои лица.

– Ты же вылитая мать. Видишь?

И вправду! Лидия не смела поверить своим глазам! Она всегда об этом мечтала, и вот теперь стала похожей на маму – не только внешне, но и своим внутренним миром. А ведь душа не менее важна, чем лицо, – любила повторять мама, – про душу нельзя забывать.

Теперь Лидию посвятили в мир книг, музыки и искусства. Мать стала ее наставницей, и Лидия научилась любить те же книги, картины и музыку, что и она.

Ей казалось, что у ее души выросли крылья. Ведь она осознала истинную сущность любви, и этому научила ее мать: только она одна знала, только она жила по-настоящему, страдала и приносила себя в жертву, поэтому только ее хотелось слушать и ею восхищаться.

Что могла предложить ей взамен Амалия? Не так уж и много.