Астрид Линдгрен - Три повести о Малыше и Карлсоне (с иллюстрациями)

Карлсон тоже смотрел на засахаренный орешек Малыша. Он долго не сводил глаз с этого орешка, потом наклонил голову и сказал:

– Давай поспорим, что я смогу взять этот орешек так, что ты и не заметишь.

– Нет, ты не сможешь, если я буду держать его: ладони и всё время смотреть на него.

– Ну, давай поспорим, – повторил Карлсон.

– Нет, – сказал Малыш. – Я знаю, что выиграю, и тогда ты опять получишь конфету.

Малыш был уверен, что такой способ спора неправильный. Ведь когда он спорил с Боссе или Бетан, награду получал тот, кто выигрывал.

– Я готов спорить, но только по старому, правильному способу, чтобы конфету получил тот, кто выиграет.

– Как хочешь, обжора. Значит, мы спорим, что я смогу взять этот орешек с твоей ладошки так, что ты и не заметишь.

– Идёт! – согласился Малыш.

– Фокус-покус-фили-покус! – крикнул Карлсон и схватил засахаренный орешек. – Фокус-покус-фили – покус, – повторил он и сунул орешек себе в рот.

– Стоп! – закричал Малыш. – Я видел, как ты его взял.

– Что ты говоришь! – сказал Карлсон и поспешил проглотил орешек. – Ну, значит, ты опять выиграл. Никогда не видел мальчишки, которому бы так везло в споре.

– Да… но конфета… – растерянно пробормотал Малыш. – Ведь её должен был получить тот, кто выиграл.

– Верно, – согласился Карлсон. – Но её уже нет, и я готов спорить, что мне уже не удастся её вернуть назад.

Малыш промолчал, но подумал, что слова – никуда не годное средство для выяснения, кто прав, а кто виноват; и он решил сказать об этом маме, как только её увидит. Он сунул руку в свой пустой карман. Подумать только! – там лежал ещё один засахаренный орех, которого он раньше не заметил. Большой, липкий, прекрасный орех.

– Спорим, что у меня есть засахаренный орех! Спорим, что я его сейчас съем! – сказал Малыш и быстро засунул орех себе в рот.

Карлсон сел. Вид у него был печальный.

– Ты обещал, что будешь мне родной матерью, а занимаешься тем, что набиваешь себе рот сластями. Никогда ещё не видел такого прожорливого мальчишки!

Минуту он просидел молча и стал ещё печальнее.

– Во-первых, я не получил пятиэровой монеты за то, что кусается шарф.

– Ну да. Но ведь тебе не завязывали горло, – сказал Малыш.

– Я же не виноват, что у меня нет шарфа! Но если бы нашёлся шарф, мне бы наверняка завязали им горло, он бы кусался, и я получил бы пять эре… – Карлсон умоляюще посмотрел на Малыша, и его глаза наполнились слезами. – Я должен страдать оттого, что у меня нет шарфа? Ты считаешь, это справедливо?

Нет, Малыш не считал, что это справедливо, и он отдал свою последнюю пятиэровую монетку Карлсону, который живёт на крыше.

– Ну, а теперь я хочу немного поразвлечься, – сказал Карлсон минуту спустя. – Давай побегаем по крышам и там уж сообразим, чем заняться.

Малыш с радостью согласился. Он взял Карлсона за руку, и они вместе вышли на крышу. Начинало смеркаться, и всё вокруг выглядело очень красиво: небо было таким синим, каким бывает только весной; дома, как всегда в сумерках, казались какими-то таинственными. Внизу зеленел парк, в котором часто играл Малыш, а от высоких тополей, растущих во дворе, поднимался чудесный, острый запах листвы.

Этот вечер был прямо создан для прогулок по крышам. Из раскрытых окон доносились самые разные звуки и шумы: тихий разговор каких-то людей детский смех и детский плач; звяканье посуды, которую кто-то мыл на кухне; лай собаки; бренчание на пианино. Где-то загрохотал мотоцикл, а когда он промчался и шум затих, донёсся цокот копыт и тарахтение телеги.

– Если бы люди знали, как приятно ходить по крышам, они давно бы перестали ходить по улицам, – сказал Малыш. – Как здесь хорошо!

– Да, и очень опасно, – подхватил Карлсон, – потому что легко сорваться вниз. Я тебе покажу несколько мест, где сердце прямо ёкает от страха.

Дома так тесно прижались друг к другу, что можно было свободно перейти с крыши на крышу. Выступы мансарды, трубы и углы придавали крышам самые причудливые формы.

И правда, гулять здесь было так опасно, что дух захватывало. В одном месте между домами был широкая щель, и Малыш едва не свалился в неё. Но в последнюю минуту, когда нога Малыша уже соскользнула с карниза, Карлсон схватил его за руку.

– Весело? – крикнул он, втаскивая Малыша на крышу. – Вот как раз такие места я и имел в виду. Что ж, пойдём дальше?