Милдред Тэйлор - Пусть этот круг не разорвется…

– Кэсси, лапонька, ты что-то хотела спросить?

– Нет, мэм, просто посмотреть.

Вернувшись в кухню, я прислонилась к посудному шкафу и молча наблюдала, как Ба срезает с окорока тонкие ломтики сала.

– Ты нашла маму? – спросила она.

– Да, мэм… Ба, а сколько еще Сузелла собирается жить у нас?

– Ну, точно не знаю. Наверное, пока ее папа не приедет за ней.

– Хорошо бы он приехал завтра.

Ба перестала работать ножом и с удивлением посмотрела на меня:

– Ты что? Как ты могла такое сказать?

Я пожала плечами.

– Эта Сузелла действует мне на нервы.

– Что она тебе такого сделала?

– Она вечно путается под ногами, больше ничего. Мы уже никогда не можем оставаться одни – я, Кристофер-Джон, Малыш и Стейси.

– Сдается мне, ты просто ревнуешь. Только потому, что ты теперь не единственная девочка в семье, нельзя же так невзлюбить другую девочку?

– Не только это. Она слишком похожа на белую.

– Ну и что? Какое это имеет значение? Твой дедушка тоже был мулатом и тоже выглядел как белый, для меня это было совершенно неважно. Ну и что, что у нее мама белая? Она-то тут при чем? – Ба продолжала резать сало, не сводя, однако, с меня строгого взгляда. – Я бы хотела, чтобы ты была приветлива с Сузеллой. Она твоя гостья, да к тому же родня. Так что лучше сразу прочисть себе мозги и обращайся с ней по-хорошему. Не хватало нам в семье ревности! Ты меня слышишь, девочка?

– Да, мэм, – прошептала я и вышла на веранду.

Я постояла-постояла там, потом, заметив на лугу темное пятно, которое оказалось нашей кобылкой Леди, скатавшей во весь опор, направилась к ней. Ну, хоть Леди не была без ума от Сузеллы: Сузелла боялась лошадей.

…Закон гласил: «Брачный союз с негром, мулатом или особой, у которой одна восьмая и более негритянской крови, считать вне закона и недействительным».

Я поглядела на тетушку Ли Энни и постучала пальцем по странице конституции, которую только что прочитала.

– Это я поняла, – сказала я. – Мама объяснила мне, что «считать недействительным» – значит, как будто этого вовсе не было.

Тетушка Ли Энни, очень довольная, рассмеялась.

– Уж лучше все понимать, иначе неприятностей не оберешься. Какая это статья?

– Четырнадцатая, – ответила я. – Параграф шестьдесят третий.

– Значит, четырнадцатая, параграф шестьдесят третий. Хорошо, я запомнила. Прочитай еще раз.

Когда мы с тетушкой Ли Энни кончили читать, я прошла через двор и направилась к лесной тропе, ведущей к ручью, куда еще раньше ушли Кристофер-Джон, Малыш и Дон Ли. Уже вблизи от ручья я услышала звуки музыки. Они разливались в лесной тишине и уносились куда-то на юг сквозь деревья. Чтобы разгадать загадку, откуда льются звуки, я сошла с тропинки. Углубившись с лес футов на пятьсот, я увидела нависший высоко над ручьем толстый сук дерева, на котором сидел верхом Уордел, прижав к губам гармошку и не сводя глаз с ручья. При моем приближении белки, замершие на ветках ближних сосен, ускакали прочь и черные дрозды, важно расхаживавшие по лесному ковру в поисках чего бы поклевать на ужин, забили крыльями и разлетелись. Уордел перестал играть и посмотрел на меня.

– Играй, не останавливайся, – попросила я. – Я услышала музыку и захотела подойти поближе. Мне очень нравится, как ты играешь.

Уордел с удивлением уставился на меня, потом, оглянувшись на ручей, сунул гармошку в карман. Уходить он не собирался, и, чуть замешкавшись, я уселась на сук рядом с ним. Под нами барахтались в ручье и громко смеялись Кристофер-Джон, Малыш и Дон Ли. Сузелла, которая тоже пришла сюда следом, сидела на бревне у самой воды и переговаривалась с ними. Кристофер-Джон крикнул, чтобы она тоже шла играть, но Сузелла отказалась.

– У меня промокнет платье, – сказала она.

– Вот, держи булавку! – закричал тогда Дон Ли: и он уже успел подпасть под ее чары.

Сузелла подобрала платье и, заколов его между своих длинных ног булавкой, сбросила сандалии и со смехом кинулась в воду. Само собой, ее тут же выбрали водить. До приезда Сузеллы я никогда не упускала случая поиграть со всеми в водяные салки, но теперь кому я была нужна, когда у них была Сузелла?

– Тьфу, – прошептала я, – и тут она меня обошла.

Очень удивившись моим словам, Уордел посмотрел прямо на меня, я ответила ему тем же, потом оглянулась на ручей и пожала плечами. Я думала, он, как всегда, отведет взгляд, но нет, на этот раз нет.

– Я этого не перенесу! У меня лопнуло всякое терпение, – выпалила я: мне уже надоело сдерживаться. – Пусть она лапонька и душенька, но, с тех пор как она приехала, все пошло кувырком. С утра до вечера болтает с Ба и с мамой, как будто это ее бабушка и мама. А уж Кристофер-Джон и Малыш без нее и вовсе ни шагу. Но что сейчас хуже всего: Стейси, который изображает из себя такого занятого, со мной никуда не идет, а если Сузелла что попросит, он тут как тут. Ба говорит, я просто ревную. Вовсе нет! Во всяком случае, не только в этом дело. Но мне бы хотелось, чтобы все было как прежде, до того, как она приехала. Еще неделю-другую я бы вытерпела, ладно уж, но она собирается торчать здесь до сентября! Это ужас как долго. Скорей бы уж она села на поезд и умотала домой.