Финн-Оле Хайнрих - Удивительные приключения Маулины Шмитт. В ожидании чуда

Он должен ждать, когда подадут знак, сказала я ему. Какой это будет знак, Паулю неизвестно, но пропустить его невозможно, сказала я, и это чистая правда.

Встаю и тихо-тихо выскальзываю из комнаты. В коридоре Ричи горячо приветствует меня, он уже бодр и весел. Бесшумно, беззвучно я парю по маленькому домику — спящему, похрапывающему, причмокивающему. Выпускаю Ричи на улицу, выхожу вслед за ним босиком, рву цветочки, выросшие в трещинах тротуара.

Украшаю ими место Пауля за столом. Посередине раскладываю рядком подарки, на дальнем конце водружаю торт-маулавейник во всей его песочно-коричневой красе. Ставлю десертные тарелки и крошечные кофейные чашки, кладу десертные вилки — исполинский завтрак для гномов, вот на что это похоже. Включаю кофемашину, запах утреннего напитка выманивает заспанных взрослых из снов. Людмила с мамой идут в душ, Генерал в красном пижамокомбинезоне встаёт перед кофемашиной, потирая нос; оба уса торчат вперёд, как дворники у машины зимой, это их обычная позиция во сне. Кажется, будто он гипнотизирует кофе. Отпивает глоток, вскрикивает «а-а-ай-й-йо-о-о!»: «а-а-а» — потому что обжёгся, «о-о-о» — потому что всё равно любит и это утро, и этот лёгкий ожог. Потом кладёт на стол свой подарок к моим, вытаскивает маультроммель, суёт ноги в тапочки. Кивает мне и выходит на улицу — разогреться перед игрой.

Через три минуты мы все выстраиваемся перед входом в комнату, где спит Пауль. Я осторожно открываю дверь, Людмила командует «три-четыре!», и мама начинает отбивать ритм венчиком для взбивания по дверному косяку, Людмила дует в пустую бутылку, Генерал вступает с маультроммелем, я фигачу чёрствой булочкой по тёрке и запеваю песню — деньрожденную утреннюю серенаду на мауляндском языке. Отрываемся на всю катушку. Я бубню и бурчу, надувая щёки, мама кукарекает, даже Людмила, которая вообще-то по-мауляндски не умеет, несёт какую-то очень правильную чушь. Генерал мычит — с маультроммелем во рту много не напоёшь. Ричи тявкает, приветствуя заспанного Пауля. Тощий бледный мальчишка в слишком больших пёстрых трусах улыбается и мотает головой, не веря своим глазам.

Мы допели серенаду, и я обнимаю именинника:

— Тра-та-та от всей души!

Пауль вцепляется в меня и шепчет на ухо:

— В коленках как будто газировка!

Мы вгрызаемся в торт, надолго и с наслаждением. Пауль потихоньку распаковывает подарки. От меня: бейсболка, ложка для мороженого, потрёпанная куртка (с блошиного рынка) и фотография велоприцепа.

— Форма продавца мороженого, — поясняю я.

— Ясно-понятно, — откликается Пауль и показывает на фото. — А это что?

— Тоже для тебя. Надо только забрать. С Бартом переделаете в передвижной ларёк.

Пауль хочет что-то сказать, что-то мешает ему, он сглатывает, заикается:

— Эт… то… же… не…

— Я помогу, само собой! — вмешивается дед. — У меня полный подвал инструментов, недаром я когда-то в Восточной Африке жил и производил их собственными руками!

Генерал пододвигает Паулю свой подарок. На вид — макулатура какая-то. Пауль осторожно разворачивает бумагу: внутри — маленькая дощечка, на которой нарисовано нечто вроде усов. Справа и слева к дощечке приделаны короткие цепочки. Похоже на украшение, вроде браслета, только без застёжки. Пауль вопросительно смотрит на Генерала.

— Никогда такого не видел, а? — довольно урчит Генерал. И объявляет: — Усо-очки! Побочный продукт моей чрезвычайно плодотворной изобретательской деятельности!

Дед заправляет цепочки Паулю за уши, как дужки очков, и усы оказываются как раз на своём месте.

— Господи боже! — восклицает Генерал. — Усы тебе просто необходимы — в твоём-то возрасте! К тому же нынче такое в моде.

Пауль кивает, ведь это чистая правда и возразить тут нечего. Он улыбается мне из-под усо-дощечки, потом смотрит на деда и говорит:

— Спасибо.

— Мой подарок ждёт тебя дома, — говорит Людмила, — как и велоприцеп. Ты получишь к нему аккумулятор Якуба. Не совсем новый, но вполне ещё годный! Паулина сказала, тебе такое нужно?

Она пожимает плечами.

— Да! — кричит Пауль. — Да, конечно! Суперски, большое спасибо!

— А ещё от меня лично, — добавляет Людмила, — устройство банкета — только для тебя! Я уж наготовлю всего как следует, тебя не помешает немножко подкормить — ты же тощий, как щавель!

— Иди сюда, Пауль, — говорит мама, — я хочу тебя обнять.