Жаклин Уилсон - Девчонки гуляют допоздна

— Мой папа иногда возвращается из художественного училища к пяти. И Анна будет дома с Моголем.

— А ты не можешь сказать, что была на занятиях по рисованию?

— Наверное, могу. Мистер Виндзор недавно говорил, что хочет устроить у нас в школе такой клуб. Он у нас тоже замечательный. Магда, моя подружка, серьезно в него влюбилась. Сегодня она так с ним кокетничала, просто ужас, а ему, похоже, даже нравилось.

В моем голосе слышна легкая дрожь. Я и сама была немножечко влюблена в мистера Виндзора, когда он только что пришел к нам в школу. Мне кажется, я считала, что он как бы мой мистер Виндзор, потому что я одна из всего класса задвинута на живописи. Но со мной он никогда так не усмехается, как сегодня Магдой.

— От Магды все балдеют, — говорю я.

— Кроме меня, — говорит Рассел.

— А ты нет? — спрашиваю я, встрепенувшись.

— Нет, ни капельки. То есть она, конечно веселая, хорошенькая и

так далее, но…

— Но?

— Ну, она очень уж навязывается. Хихикает, вихляется…

— Слушай, Магда — моя подруга, — строго говорю я, но какой-то малюсенький подленький кусочек моей души ликует.

— Знаю, знаю. Ты, Магда и Надин — нечестивая троица.

— А что ты думаешь о Надин? Она не хихикает и не вихляется.

— Да, но она с причудами, все время витает в каком-то своем мире. Нет, она неплохая, и Магда неплохая, но мне-то нужна ты, Элли.

Волшебное мгновение! Но его слова страшно напоминают Джона Траволту. Рассел улыбается — он угадывает мои мысли.

— «Но мне нужна ты», — напевает он.

— «О-о-о-о!» — подхватываю я, и мы оба сгибаемся пополам от хохота.

В автобусе мы увлеченно обсуждаем старое кино, сравниваем свои любимые фильмы. В чем-то мы расходимся. Он любитель «Звездных войн», а по-моему, это страшная скучища. Его чуть не стошнило, когда он смотрел обожаемых мною «Маленьких женщин». Я со страхом сообщаю о том, что мой самый-самый любимый фильм — «Пианино». Если он станет насмехаться, я этого не перенесу. Я помню, у нас с мамой были точно такие отношения, как у Флоры с Адой. Но Рассел говорит, что этот фильм и у него один из самых любимых, потому что он такой своеобразный: шляпки, кринолины и это пианино на пустынном берегу — неизгладимые образы. Очевидно, Рассел увлекается теорией кино. Легко угадать, что он — поклонник Тарантино. Он напевает риффы [4] Рифф — прием мелодической техники в джазе. из песенки насчет «Макдоналдса» в Европе и восхищен тем, что я пою вместе с ним. Потом мы возвращаемся к началу фильма и разыгрываем в лицах сцену ограбления. Мы так разошлись, что старичок на переднем сиденье вздрагивает, будто в автобус на самом деле ворвались грабители, а дама средних лет с рыбьей физиономией отчитывает нас за неподобающие выражения.

К счастью, следующая остановка — наша. Подходя к парку, мы все еще хихикаем. Мы оба надеялись, что парк, может быть, превратился в ту волшебную лужайку, которую нарисовал Рассел, но нет, это все тот же старый обшарпанный парк, совершенно неромантический при свете дня. Малыши ревут, мамочки на них орут, старый бомж что-то бормочет, всюду обрывки бумажных оберток и собачьи какашки в траве.

— Не особенно привлекательный пейзаж, — говорю я.

— Пошли к деревьям, — говорит Рассел.

Но под деревьями виднеется компания парней, у одного поднят капюшон куртки, другие беспокойно оглядываются. Как видно, там происходит обмен наличности на наркотики разной степени тяжести.

— Пожалуй, к деревьям лучше не стоит, — говорит Рассел. — Так, куда же нам пойти?

В конце концов мы уходим из парка и спускаемся к старым огородам. Кто-то посадил здесь капусту. Ее кислый запах заполонил все вокруг. Мы стоим и смотрим друг на друга, стараясь дышать неглубоко. Непонятно, как можно целоваться в такой обстановке — тем более, когда на огороде копаются несколько стариков и девчонка в полотняном комбинезоне. Рассел оглядывается по сторонам и наклоняется ко мне. Его лицо приближается, глаза сливаются в один, губы касаются моих губ. Голова у него повернута немного неудачно, мои очки вдавливаются в переносицу, но уже поцелуй захватил меня целиком, в глазах все расплылось, капустные кочаны превратились в огромные зеленые розы, а крики и вопли из парка звучат нежным пением птиц.

— Мы опять не уследим за временем, — говорю я, когда мы наконец отрываемся друг от друга, чтобы перевести дыхание.

— Да кому это надо? — говорит Рассел и снова целует меня.

— Мне надо, — говорю я через какое-то время. — Я не хочу, чтобы твой папа опять на тебя рассердился.