Ксения Драгунская - Честные истории

От испуга мы с Веркой просто онемели. С одной стороны, он взрослый, а взрослых надо слушаться. Выйти и идти с ним… В милицию… Разбираться… А с другой стороны, он незнакомый и очень противный… Страшно!

А все кругом кричали, что правильно, что надо нас ссадить с троллейбуса, потому что мы пачкаем всех мороженым и не платим за проезд.

Напротив нас сидела девушка с толстой косой и комсомольским значком на блузке. Она читала книжку, но когда все уже не на шутку раскричались, книжку закрыла.

— Спокойно, товарищи, — громко сказала она, и все тут же притихли. — Конечно, нехорошо, что девочки едут «зайцами», — рассудила она. — Но вы, гражданин, если вы настоящий контролёр, должны предъявить путевой лист на сегодняшнее число и на маршрут. Предъявите, пожалуйста.

— Я контролёр! — взвизгнул дядька. — Я же… Вот же… Жетон же…

— А путевого листа, значит, у вас нет? — переспросила девушка. — Значит, вы никакой не контролёр. И дети с вами никуда не пойдут. Потому что вдруг вы на самом деле маньяк? А?

И тут все как закричат:

— Точно! Маньяк! А сам контролёром прикидывается! Ишь! Вцепился в детей! Я сразу подметила — вылитый маньяк! Хватай его! Держи! В милицию его! Ишь, прицепился к детям, ни стыда ни совести…

На остановке двери открылись, и доброхоты вывели противного дядьку из троллейбуса и толпились вокруг него, решая, наверное, где тут ближайшая милиция.

Девушка с косой и комсомольским значком открыла книжку и стала читать дальше. А мы с Веркой и мороженым спокойно доехали до дому.

Наверняка, это был никакой не маньяк, а сварливый и приставучий дядька. Может, даже он вообще не сварливый, а просто настроение сварливое было. Мало ли…

Но какая прекрасная идея!

Дружок!!!

Если тебе делает замечание и вообще принимается тебя воспитывать кто-то посторонний, кого ты не знаешь и в первый раз видишь, то не пугайся, не стесняйся, не начинай думать, что ты виноват. Ты лучше сразу кричи.

ПОМОГИТЕ!!! МАНЬЯК!!!

И посмотри, что с ним в следующий миг будет, с этим любителем делать замечания чужим детям. Куда он испарится. Или как он будет объяснять толпе твоих спасителей, (а они тут же набегут), что он не маньяк.

Ха-ха-ха…

Даже если тебе делает замечание не дядька, а незнакомая усатая старушка в шляпке, тоже зови на помощь и говори, что она хотела тебя утащить в лесополосу. Даже если никакой лесополосы рядом нет, а только большая красивая площадь и памятник Пушкину с цветами и фонтанами…

Пусть эта старушка сначала своих детей воспитает.

Хотя бы собачку свою пусть воспитает сначала…

И вообще, если кто-то начинает тебе говорить, что вот, у тебя всего полно, горя ты не видел, а он, этот самый кто-то, голодал, всю войну работал на заводе, пас гусей, партизанил в лесу и всё такое — не верь.

Те, кто действительно с детства работали на заводах или партизанили, давно стали совсем старенькие. Во всяком случае, они не кричат на детей и не скандалят в троллейбусах.

В нашей стране уже много-много лет нет войны.

И наша страна придумана как раз для того, чтобы дети не видели горя.

Когда мы с моими друзьями и одноклассниками были маленькие, билет в троллейбус стоил четыре копейки, а самое вкусное фруктовое мороженое — семь!

Никакого Олимпийского проспекта со спортивным комплексом в Москве не было, вместо него стояли деревянные дома с садами. Представляете? А я своими глазами видела. До сих пор помню…

Один раз, всего лишь только один, но всё-таки — я видела на улице Краснопролетарская живую лошадку с телегой , а в телеге были ящики с кефиром в высоких стеклянных бутылках…

Ещё работал Центральный рынок!

Он был совсем рядом с нашей тридцатой школой. Выйти из школы, если с чёрного хода, то направо, мимо прогулочной площадки, потом налево, вдоль забора, за которым долгие годы что-то не то строят, не то разрушают, и вот уже старая, каменная лестница с железными перилами, она ведёт вниз, на рынок, где цветы, яблоки и зелень на деревянных прилавках…

А рядом с лестницей, слева, если лицом к рынку стоять, если спускаешься — старый дом с чудесным, длинным, закруглённым кверху окном. Почему-то кажется, что в этом доме живёт кто-то необыкновенный. Между двух тополей с огромными стволами натянута лохматая верёвка, на ней сушится разноцветное тряпьё…

Теперь Центральный рынок и лестница, и старый дом вспоминаются всегда весной. Как будто там всегда была весна.

Когда мы галдели на уроках, учителя говорили: «Не шумите, вы не на Центральном рынке!» А если мы дурачились и веселились не в меру: «Вас что, в цирк отдать?»