Зоя Журавлёва - Путька

— Белка-Стрелка! Белка-Стрелка! Белка-Стрелка! — закричала я.

Так хорошо было кричать, как считалка: «Белка-Стрелка-Белка-вон, Белка-Стрелка-вышел-вон!» Я сама придумала. И Димка сразу подхватил: «Белка-Стрелка-кыть, вы-ходи-водить!»

И Путька себе дело нашёл. Он напал на ковёр. У ковра угол загнулся. Будто ухо. Путька в ухо вцепился и треплет. А ковёр большой, он своё ухо крепко держит. Вот Путька и, сердится. Ему хочется ковёр по комнате потаскать. А он его даже сдвинуть не может. Только ухо всё обмусолил.

Мама на нас с Димкой смотрела и не видела, как Путька играет. Потом закричала:

— Сейчас же оставь ковёр в покое!

И у нас с Димкой настроение немножко пропало. У Димки коленка заныла, он даже захромал.

— Ты почему, Митя, весь перевязан? — спросила мама.

Мама Димку Митей зовёт. Больше никто так не зовёт. Ей очень нравится имя Митя. Если бы у мамы был сын, она бы его обязательно Митей назвала.

Моё имя маме не очень нравится. Она меня Татой назвала. Она говорит, что второй раз она бы меня Татой не назвала.

Димка откликается. Его дома как только не зовут! Он когда что-нибудь сделает, его тётя Клава Дмитрием называет. Чтобы он почувствовал. А когда он себя хорошо ведёт, его тётя Клава зовёт Дым Алексеич. Димкиному папе нравится, когда тётя Клава так Димку зовёт.

— Ты что? Не слышишь? — говорит мама. — Я же тебя, Митя, спрашиваю. Ты подрался, что ли?

— Нет, — говорит Димка. — Я с крыши упал. Прямо на забор. И потом ещё на камни.

— Ой, Митя?! — не верит мама.

А зачем она спрашивает, если знает? Ей же Димкин папа всё рассказал!

— Мне надоело правду говорить. Меня сегодня целый день спрашивают. Одно и то же повторять!..

— Ну уж нам с Татой повтори, пожалуйста, — улыбается мама.

— Мне кошка травмы нанесла, — говорит Димка. — Я её хотел немножко полечить, а она как бросится…

— А что такое травмы, Митя? — спрашивает мама.

— Ну, — пожимает плечами Димка, — порезы, раны, царапины…

— А как ты её поймал? — говорю я.

— Рраз! — говорит Димка и прыгает на меня.

— Чур, я — кошка! — кричу я.

«Ввва!» — рычит Путька.

Он хватает Димку за трусы. Он меня защищает. Я только взвизгну — он сразу бежит! Сопит и переваливается. Он ещё свои ноги не очень хорошо запомнил. Но бежит! Путька у меня дворняжка. Вот как мне повезло!

— Ммяууу! — кричу я.

— Голова кругом идёт, — говорит мама. — Хотела почитать спокойно, не дали. Как в зверинце живу…

Мама сказала, что я самый занятой человек в институтском посёлке. Мне и правда так некогда! Я даже времени не замечаю. Уже брусника поспела и грибы, а я ничуть не удивилась. У меня с Путькой столько хлопот. Он всё время растёт. Он раньше на каждой ступеньке садился и на меня жалобно смотрел: ступеньки такие крутые! А теперь прямо с крыльца прыгает. Сразу на землю! И смотрит — чего это я так долго спускаюсь? Но крыльцо высокое, я ведь с него не буду прыгать.

Мне с самого утра некогда. Я бы, конечно, свою кровать убрала. Я бы и мамину убрала, подумаешь! Но ведь времени нет! Надо Путьку на прогулку вести. И до завтрака успеть. А мама говорит, что Путька один прекрасно может гулять: всё равно я его не на верёвочке вожу, он сам по себе бегает.

Но я боюсь Путьку одного пускать. Он у меня на глазах бегает, а не сам по себе! А то он к озеру побежит и сырую воду будет пить. Вот я чего боюсь! Он даже при мне иногда пьёт. Я пока добегу, он уже напьётся. Но всё-таки я ему не разрешаю. А если я дома буду сидеть? Он тогда целый литр может выпить. Мне мама сама говорила, что даже от одного стакана сырой воды заболеть можно.

Конечно, мне некогда. Мама разные поручения даёт, когда на работу уходит, — подмести пол, а перед этим веник сделать: веток наломать и связать вместе — будет веник. Потом молоко из бидона перелить: нам баба Рита в бидоне носит, но оно киснет в бидоне.

Почту из ящика тоже надо вынуть.

Мама столько писем получает! Ей разные друзья пишут. Некоторые с ней ещё в школе учились. Просто удивительно — так давно учились и до сих пор пишут! Некоторые с мамой позже учились. Или работали. Они сначала нашего адреса не знали, а теперь узнали. И вот пишут! Нам только недавно письма стали носить. А то у нас почты в посёлке не было, мы так жили. Зачем нам почта, если мы все рядом живём?

У маминых друзей письма в одинаковых конвертах. Они, наверное, сговорились нарочно. Вот будем ей писать в этих конвертах, что она скажет? А мама на конверты даже не смотрит. Она их так неровно обрывает, как попало. Потом читает и всё смеётся. А мне не велит без причины смеяться. Может быть, ей друзья только про смешное пишут? У них такие конверты — белые, а по бокам флажки, как на ёлке, красные и синие. В середине нарисован самолёт. У самолёта наверху четыре крыла бантом, а хвост длинный-длинный.