Ольга Малинина - Кукла Даша

С родителями проблем не было. Марине Васильевной понравилось экзотическое звучание «зимний курорт», и она с радостью собирала детям в дорогу продукты и вещи. Назидания длились целый день. Отец прочитал Косте значительную лекцию о мерах безопасности в поездах, дал инструкцию к поведению на горных дорогах. «И самое главное, – говорил он, – вернитесь, пожалуйста, со всеми частями тела».

Даша трепетала, ссорилась с братом, который ругался, что она брала с собой слишком много ненужных вещей, и, наконец, ждала звонка от Сергея. Она связалась с Татьяной, и та порадовала свою бабушку вестью о скором приезде гостей. Все складывалось стремительно и каждый миг приготовления очаровывал какой-то непроясненной надеждой.

Утро в день отъезда началось с телефонного звонка, когда бурный поток сна в голове Даши еще только набирал свою скорость. И она с щекоткой внутри осознавала свою радость, сквозь сон слушая, как Костя по телефону договаривался с Сережей о билетах. После долгих и упорных переговоров со своей матерью он отправлялся на каникулы вместе с ними.

Забывая обо всем на свете и тут же вспоминая все самое, на ее взгляд, важное, Даша собирала в рюкзак книги, амулеты, картинки и, разумеется, дневник.

– Сорока-белобока, зачем тебе нужно все это барахло? – негодовал Костя.

– Что ты понимаешь?.. – пренебрежительно отвечала она. И Костику приходилось смирятся с упрямостью сестры.

День оказался солнечным, почти сверкающим. В звенящей суете вокзала, казалось, таился какой-то незримый фейерверк, вот-вот готовый вспыхнуть тысячами пестрящих огоньков и свечек. Поезд обещал чудес – пересечь огромное пространство за несколько часов. Предвкушая чудесную поездку, Даша вошла в купе, как в волшебную комнату. Она сразу же заняла верхнюю полку и принялась читать Марину Цветаеву. Этот томик со стихами поэтессы она купила в привокзальном магазине за тем, чтобы потом когда-нибудь благодаря Марине Цветаевой вспомнить все подробности поездки. Даша всегда оставляла себе что-нибудь на память.

– Даша, кстати, я совсем забыл, – мило улыбаюсь сказал Костя, – с нами поедет Стас.

Сережа, лежавший на другой верхней полке, вдруг рассмеялся, но промолчал, скрыв свое не очень приятное удивление.

– Ну и где же он? – сомневаясь в искренности брата спросила Даша.

– Сейчас будет, – пресек он ее сомнения. Дверца купе заскользила, пригласительно открываясь для Стаса, и он, запихав толстую сумку под сиденье, пожал руку Костику, Сергею и пощекотал пятку Даше.

– Ай! Не надо щекотаться, – дернув ногой, сурово сказала она. Стас, хватая ее за щиколотку, старался задобрить злючку:

– Ладно, хватит дуться, я хотел сделать тебе сюрприз, поэтому Костян ничего не говорил.

– Ха-а!.. Сюрприз и сбоку бантик! – развеселилась Даша, когда Стас распустил свои пушистые волосы.

Зазвучали рельса и колеса, и поезд стал набирать скорость. За окном промелькнули городские картинки, чередой проходящие мимо и где-то там остающиеся на время, пока снова не оживут перед глазами, когда поезд будет возвращаться. А впереди – снежный лес в узорах закатного неба. Они ехали двое суток, рассказывая друг другу дорожные байки. Стас, не расстававшийся со своей гитарой, музыкой и сигаретами, играл, пел и подолгу курил с Костей. И Даша радовалась каждый раз, когда они выходили из купе покурить. Тогда она оставалась наедине с Сережей, который почти всю дорогу или крепко спал, или не отрываясь от бумаги рисовал.

– Что ты видишь? – прошептала как-то она, проснувшись очень рано. Костя, напившись вечером пива, спал, как сушенная рыба. Стас, вообще, всю ночь провел в шумном соседнем купе, где ехали, как оказалось, его какие-то там знакомые, но позже выяснилось, что они никогда друг друга не знали. Сережа сидел, по-турецки скрестив ноги, смотрел на только что нарисованный эскиз.

– Что я вижу? – задал он вопрос, и Даша мало поняла то ли он ее переспросил, то ли сам себя спросил.

– Уже рассвет, – потянувшись к окну сказала она.

– Я вижу тебя. Вот, посмотри, я рисовал тебя, пока ты спала...

Таня с бабушкой встречали поезд. Людмила Владимировна не могла стать в сравнение с теми бабушками, которые пекут пирожки и вышивают крестиком. Это была энергичная и в то же время артистичная женщина. Она безумно понравилась Даше. Таня радовалась, все в ее глазах приобретало некий смысл, когда она предчувствовала, что эти каникулы станут завершением какой-то истории, уже давно связавшей их.