Светлана Лубенец - Фенечка для фиолетовой феи

– Чего-чего делал? – не поняла Сырок.

– Ну… картавил немного. Звук «р» у него такой – раскатистый.

– А-а-а! Так бы и говорила! Сережка тоже нечисто «р» выговаривает. Мы, между прочим, в первый класс втроем из одной группы логопедического детского сада пришли: я, Стасик и Сережа. Я в детстве свистящие и шипящие путала и неправильно их выговаривала. Как ты думаешь, что у меня означало «школькие шашуки»?

Ксения, улыбнувшись, сказала первое, что пришло в голову:

– Школьные шашлыки?

– Никакие не шашлыки, а скользкие сосульки. У меня все прошло, а у Сережки и Германовича – нет. Наверное, звук «р» труднее восстанавливается. Они, конечно, могут произнести правильно, если захотят. Этому в садике и учили. Но Стасику, я думаю, лень напрягаться, да и к чему? Девчонки и так в обморок падают от одного его взгляда. Вот взять тебя! Не успела к нам прийти, тут же в него втрескалась.

– Погоди, Ира. Разве Григорьев картавит? Я никогда этого на уроках не слышала.

– Много ты его слушала! И потом, он начинает «рычать» или… как ты говорила-то?..

– Грассировать…

– Вот-вот! Он начинает грассировать только тогда, когда очень волнуется. Поняла?

Покрасневшая до слез Ксения еле кивнула.

– Выходит, говоря с тобой, он все время волновался. Сечешь, Золотарева? – Сливочное лицо Сыромятниковой тоже начало наливаться краской. – А ты, между прочим, не заслуживаешь, чтобы из-за тебя люди так волновались. Согласна?

Ксения опять кивнула.

– Эх! – Ирка звонко шлепнула ладонью по подлокотнику кресла и криво улыбнулась. – Он не для меня… А я так надеялась, что записка тебе…

– Разве? Мне казалось, как только ты услышала про фиолетовый цвет, сразу решила, что записка написана тебе, и вроде бы даже обрадовалась.

– Ты не понимаешь… Я на этот сеанс по вызову духа специально навязалась, чтобы узнать о Сереже. Спросить хотела эту… – Иру передернуло, – эту косматую Даму про него. Видишь ли, я знала, что ему нравится Дианка, и вдруг что-то случилось. Он совершенно перестал смотреть в ее сторону. Я думала, вдруг он меня наконец заметил. А Резцова, между прочим, тоже понимала, что Григорьев к ней охладел, и злилась. Я, знаешь, думаю, что и она у старухи узнать о Сергее хотела…

– А разве ей не Германович…

– Нет! По Стасику сохнет Брошка, а Дианка, как подруга, ей только помогает. А с фиолетовым цветом я просто прикололась, как только увидела на бумаге компьютерный шрифт. Я сразу успокоилась, потому что поняла – это подстава.

– А как же та старуха в зеркале? Ты ведь ее тоже видела?

– Видела… Она мне иногда теперь ночью снится. Просыпаюсь, как говорится, в холодном поту.

– И что ты по ее поводу думаешь?

– Честно говоря, ничего… Хотелось бы думать, что девчонки и это подстроили, но они, по-моему, и сами здорово испугались. Помнишь?

– Конечно.

– Так что, Золотарева, тайну эту еще предстоит разгадать. И, возможно, нам с тобой!

– Каким образом?

– Пока не знаю, но мне очень хочется все это выяснить.

– Хорошо бы еще выяснить, кто лишних отметок в журнале понаставил, – вспомнила о своих неприятностях Ксения. – Не хочу за других отдуваться.

– А разве это не ты? – спросила Сыромятникова таким фальшивым голосом, что Ксения даже выронила на пол любовный роман, который до сих пор держала в руках.

– Ирка! Значит, это ты постаралась! Но зачем? – крикнула Ксения.

– Вовсе не я, – так же неубедительно отозвалась Сыромятникова, и ее коричневые глаза-изюминки совсем утонули в сдобных щеках.

– Брось, по тебе все видно. Еще раз спрашиваю: зачем ты это сделала?

Ирка молчала.

– Слушай! – затеребила ее Ксения. – Я не собираюсь на тебя стучать, но должна хотя бы знать, за что страдать буду.

– Врешь, что не стукнешь!

– Не вру. Ты же слышала, как я Инессе сказала, что это моих рук дело.

– Но она же не поверила!

– Ну и что? Я не собираюсь от своих слов отказываться, и стоять на своем мне нетрудно. Во-первых, я действительно журнал портила, а во-вторых, никто из взрослых все равно не поверит, что я только себе двоек наставила. Скажи, Ирка, зачем ты все это заварила? Что за грандиозный план ты вынашивала? Признаюсь, я ничего не понимаю.

– Честно говоря, я хотела тебя как-нибудь подставить…

– Зачем?

– Чтобы из школы исключили…

– Спасибо, конечно, за честность… – растерянно проговорила Ксения. – Но почему?

– Все потому же – из-за Сереги. Несколько дней назад я наконец разобралась, почему он перестал смотреть на Резцову. Из-за тебя! Только я не понимаю – что он в тебе нашел? Чучело зеленое!