Светлана Лубенец - Люби меня, как я тебя

– Ты просто не такой, как все.

Венька поперхнулся. Зачем она это сказала? Кто ее научил? Он попятился от Таньки, потом развернулся и побежал прочь так быстро, что воздух загудел в ушах.

На следующий день идти в школу ему не хотелось. Танька его разгадала. Что теперь делать? Мерзко было ощущать себя «бабой», но быть «не таким, как все» еще хуже. Нытики и плаксы – в общем-то, довольно распространенное явление в школе. А вот «не такие» – это ужасно. Это клеймо: изгой, отщепенец и прочее, и прочее, и прочее.

И Венька не пошел бы в школу, если бы не Преображенская церковь. Сегодня был последний день сдачи работ на конкурс. И Венька решился. Аккуратно поставил свою поделку в большую коробку из-под печенья, которую выпросил в хлебном ларьке, и осторожно понес ее в школу.

Он понимал, что такая работа не может не понравиться, но все же произведенного эффекта не ожидал. Когда он поставил церковь на учительский стол, класс во главе с Маргаритой Ивановной некоторое время в оцепенении молчал.

– Вень, – наконец выдохнула Маргарита Ивановна, – неужели это ты сам сделал?

Венька хотел рассказать, как ему помогал папа, но тишину разорвал громкий голос Винта:

– Конечно, сам! Я видел! Он сначала из ватмана трубочки клеил, ну… как будто это бревна, а потом сруб собирал. Вот эта штука, – Пашка выскочил из-за парты и ткнул пальцем в церковь, – называется «бочка», а вот это – «венец». Он мне все рассказывал. Он по книге «Русский Север» делал. Так что тут все тютелька в тютельку! Я-то знаю!

– Подожди, Винтуев, не мельтеши! – остановила его Маргарита Ивановна. – Веня нам все сам расскажет, ведь правда? – И первый раз за все время их знакомства учительница посмотрела на Веньку не с брезгливостью и жалостью, как обычно, а с восхищением.

– Да что рассказывать? – смутился Венька. – Пашка правильно сказал. Только я не все сам делал. Мне папа помогал.

– Да что там папа! – опять заверещал Винт. – Папа ему только крыльцо и помог сделать. А так Козлов все сам. Я видел! Верно я говорю, Венька?

Весь день прошел под знаком Преображенской церкви, то есть хорошо. Все Веньку хвалили, восхищались его работой, а Маргарита Ивановна сказала, что первое место в школьном конкурсе ему обеспечено, и попросила разрешения послать церковь на районную олимпиаду по истории. Венька, конечно, разрешил. Винт все время крутился возле него и явно не прочь был помириться, но Венька делал вид, что не замечает его намерений. Не из гордости, нет. И не потому что не хотел, а как раз наоборот – потому что очень этого хотел. Это было бы для него целым событием, и он должен был внутренне к нему подготовиться. Чтобы все произошло не с бухты-барахты. Пусть это случится завтра. Сегодня с него хватит и церкви…

После уроков за углом школы Веньку поджидал Антуан. Он загородил ему дорогу и сквозь зубы произнес:

– Оставь ее в покое, а то хуже будет.

Венька сначала решил, что Антуану не понравился его успех с церковью, а потом он вдруг догадался, что речь идет о Таньке.

– Что может быть хуже? – спросил он.

– Потом узнаешь.

– А сейчас можно?

– Сейчас еще рано. Ты ведь оставишь ее в покое, не так ли?

– А ты ее спросил?

– Это тебя не касается.

– Очень даже касается. – Венька сам не знал, зачем он так сказал. Какое ему дело до Осокиной? Конечно, это его не касается.

Антуан глянул куда-то вперед, поверх Венькиного плеча. Через несколько минут с ними поравнялась идущая из школы Аллочка Любимова. Она безразлично посмотрела на Веньку и с обожанием – на Антуана. Венька тут же, во спасение, попытался зацепиться взглядом за Аллочку: вот она – та, которая для него действительно важна. Но почему-то сегодня Аллочка не вызвала в нем обычного подъема чувств. Ее глаза показались ему маленькими, тусклыми и невыразительными.

Аллочка медленно прошла мимо. Может быть, ей казалось, что, чем медленнее она идет, тем больше вероятность того, что Антуан ее окликнет? Но тот даже не смотрел в ее сторону. Он молча и сосредоточенно ковырял кроссовкой подтаявший снег. Когда Любимова завернула за угол соседнего дома, Венька опять неожиданно для себя заметил Антуану:

– Может быть, тебе стоит посмотреть в сторону Любимовой?

Клюшев сплюнул, оценивающе оглядел Веньку с головы до ног, будто примериваясь, стоит ли обсуждать с ним такой щекотливый вопрос, и все же ответил:

– Я сам разберусь, в чью сторону мне смотреть. А тебя, Козлов, я предупреждаю: не нарывайся! Пожалеешь! – Он еще раз смачно сплюнул и пошел в сторону своего дома.