Борис Никольский - Солдатская школа [Рассказы]

— Да вы не волнуйтесь, — говорит другой солдат. — Всё будет в порядке. Прыгнете.

— Это точно, — говорит третий. — У нас вон в прошлом году радист был — Башмаков по фамилии — уж до чего невезучий, а и то прыгал..

— С ним, с этим Башмаковым, — говорит ещё один, — однажды занятная история приключилась. Ему и правда всё время не везло — просто удивительно! На стрельбы идём — все стреляют нормально, он обязательно умудрится всадить пули в чужую мишень.

По тревоге поднимаемся — сапоги перепутает. Кросс бежим — ногу вывихнет.

Короче говоря, всё у него не как у людей. Поэтому наш командир взвода старался держать Башмакова подальше от глаз начальства. Как начинаются учения или проверка, так Башмакова либо в наряд по кухне отправляют — картошку чистить, либо дневальным по казарме, либо ещё куда-нибудь.

Так было до тех пор, пока не сменился у нас командир взвода. Новый командир, лейтенант Петухов, вызвал к себе Башмакова и говорит: «Невезучих людей, Башмаков, не бывает — бывают люди не-дис-ци-пли-ни-ро-ван-ные. Ясно?» — «Так точно, — говорит Башмаков. — Ясно». — «Отныне вам никаких поблажек не будет, — говорит лейтенант. — И вы свои штучки бросьте. Ясно?» — «Так точно, — говорит Башмаков. — Ясно!»

А тут через несколько дней как раз большие учения. И нашему взводу выпало особое задание: произвести разведку в тылу «противника».

Лейтенант Петухов на всякий случай не спускал глаз с Башмакова. И в самолёте посадил возле себя. Нарочно.

И прыгнул сразу вслед за ним.

Их парашюты раскрылись почти одновременно. И тут вдруг лейтенант увидел, что Башмаков летит не вниз, а вверх.

Да, да, его парашют поднимался вверх!

— Рядовой Башмаков! — закричал лейтенант. — Вы куда?

— Не могу знать! — закричал Башмаков.

— Немедленно вернитесь! — закричал лейтенант.

Но Башмаков продолжал медленно лететь вверх.

— Вернитесь сейчас же! — ещё громче закричал лейтенант.

Что ответил Башмаков, он уже не услышал. Ведь лейтенант летел вниз, а Башмаков вверх, и расстояние между ними всё увеличивалось.

А между тем всё объяснялось просто: парашют Башмакова попал в восходящий поток тёплого воздуха.

Будь на месте Башмакова другой солдат, он бы, наверно, растерялся и от страха натворил бы каких-нибудь глупостей. Но Башмаков не испугался. Он даже не удивился. Потому что он привык, что с ним всегда что-нибудь происходит.

Он спокойно летел, словно на воздушном шаре, и смотрел вниз. И всё запоминал, что было внизу.

А внизу был лесок. А в леске танки «противника».

Так Башмаков летел довольно долго. А когда приземлился, то сразу пробрался к своим. И доложил о танках. И лейтенант Петухов после учений объявил ему благодарность за самообладание и находчивость.

С тех пор Башмакова перестали считать невезучим. А как только его перестали считать невезучим, он и правда перестал быть невезучим.

— По самолётам!

Я удивился: оказывается, я и не заметил, как промелькнули последние минуты. И только тут догадался: это же для меня рассказывали солдаты свою историю про Башмакова — чтобы я отвлёкся и не так волновался. Ведь все они тоже когда-то прыгали в первый раз…

И вот уже самолёт в воздухе.

Мы сидим на железных откидных скамейках и молчим. Шум мотора не даёт разговаривать. Майор-связист — он сидит рядом со мной — хлопает меня по плечу: мол, не волнуйтесь, всё будет хорошо. У него сегодня тоже необычный прыжок — трёхсотый, юбилейный. Ещё накануне мы договорились, что в случае необходимости он поможет мне в воздухе советом, подскажет, что и как.

Раздалась команда:

— Приготовиться!

По этой команде солдаты встают, откидывают сиденья. Встаю и я. Командир занимает своё место у выхода. Он наблюдает за тем, как прыгают солдаты. Он как бы выпускает солдат из самолёта, и потому его так и называют: «выпускающий». И сам он всегда прыгает последним. Бортмеханик слегка приотворяет дверь. Струя воздуха врывается в самолёт. Я чуть сгибаюсь, как меня учили, правая рука прижата к груди, левая — на кольце запасного парашюта. Стараюсь думать о чём-нибудь постороннем и не смотреть на дверь. Кажется, даже улыбаюсь.