Александр Харитановский - Молочный рейс [Камчатские были]

— Стой, Зорька, стой! Для тебя же лучше, — успокаивал пятнистую холмогорку рослый матрос. Он старался придать нежность своему хриплому голосу.

В это время под выменем Зорьки приспосабливался его товарищ. Беспорядочная качка не позволяла поставить ведро. Моряк, изгибаясь, как акробат, ёрзал по палубе. Струи молока летели во все стороны и меньше всего в подойник.

— Потерпи, Маша, потерпи, — твердил другой «дояр» своей подопечной. — Вот ужо войдём в лёд. Там спокойнее, не качает…

На следующие сутки и в самом деле услыхали с мостика:

— Слева вижу лёд. До кромки семь миль!

Корабль стал разворачиваться носом к торосистому, покрытому снегом полю.

«Как, однако, быстро зима наступила! — наверное, сказала бы не одна из бурёнок, имей она дар речи. — Всего неделю, как жара была».

Чукотское море встретило электроход льдами. Он вошёл в снежно-ледяную кашу, как в трясину, и застрял. Капитан не уходил из рубки.

— Лево на борт!

— Есть лево на борт.

Приказание рулевым выполнено, но стрелка компаса неподвижна.

— Право на борт!..

Постепенно корабль раскачали. Между его корпусом и льдом появились зазоры. Ещё усилие машин — и судно высвободилось из ледяных клещей. Так и шли: в час по миле.

Перемена климата на коровах мало отразилась. Они по-прежнему исправно давали молоко.

Молоко! Его стало так много, что и девать некуда! — Уж заодно бы маслодельный завод прихватить, — шутили моряки.

Всю продукцию пришлось перерабатывать на камбузе. Повара сбились с ног. Они впрок заготавливали сметану, творог, кефир и мороженое, варили молочные супы и кисели, изобретали фантастические блюда.

Штурманы ежедневно обсуждали, помимо навигаторских дел, и такие важные вопросы: каково здоровье коров, как бык Байкал перенёс качку и, конечно, куда девать сегодняшний удой.

— Вот вам молочные реки и кисельные берега, — буркнул капитан под конец одного такого заседания.

Стадо берегли, чистили. У матросов появились любимцы. Их подкармливали ломтями хлеба, густо сдобренными солью.

…За островом Врангеля открылось Восточно-Сибирское море. Лёд стал толще, монолитнее. Кораблю приходилось его пробивать с разбегу.

Удар! Но электроход не расколол льдину, а залез на неё носом и завис.

На полную мощь работает винт. Струя от него образовала за кормой целое озеро. Но корабль недвижим.

— Взорвать лёд! — приказал капитан.

В воздух, выше мачт, полетели сверкающие осколки, снег. После каждого взрыва возле судна появлялись трещины…

В этот же день открылась и бухта Певек. Впереди, возле подножия сопок, в тумане повис посёлок. Оттуда навстречу судну, по береговому припаю, на нартах и пешком, спешили люди.

Сбросили трап. Взрослые и ребятишки стали забираться на корабль. Один малыш чукча, похожий в своём пушистом кéркере [1] Кéркер — меховой комбинезончик для малышей. на шар, с ужасом уставился на моряка, который чесал лоб рогатому страшилищу.

— Какой большой корранг! — сказал малыш.

— Какой большой корранг! — сказал малыш.

Корранг по-чукотски — олень.

Моряки пригласили гостей в столовую и всем налили парного молока. Тут же оказался и маленький чукча. Вокруг рта у него появились белые пенные усы. В глазах уже не страх, а восхищение: «Вкусное молоко, даже лучше сгущёнки!..»

Коров перенесли лебёдками с палубы на лёд. Склонив головы, они неторопливо двинулись к земле.

Рядом бежали, суетились ребятишки. Самые храбрые даже пытались погладить «коррангов». Коровы не сердились: они ведь и приехали на чукотский берег ради этих малышей.

В областном музее раздался телефонный звонок.

— Живая… Понимаете, — торопился в трубке взволнованный мальчишеский голос, — зелёная, крупная…

— Прыгает?

— Конечно. Да ещё как! Я её не пускаю.

И начались торопливые вопросы: кто нашёл, где, фамилия, адрес…

Через несколько минут голубое такси мчалось по направлению к Красной сопке, расположенной на перевале из северной части Петропавловска в южную.

Место происшествия искать не пришлось — люди, перегородив панель, образовали плотное кольцо.

Работники музея — большеглазая хрупкая девушка и художник-препаратор с длинным худым лицом, — решительно раздвигая толпу, устремились в середину.