Рене Госинни - Малыш Николя на переменках

Потом он посмотрел на нас и указал пальцем на Мексана:

– Вот вы и будете направляющим.

Но тут вмешался Эд:

– Да нет, он вовсе не самый большой. Это только кажется, потому что у него такие обалденные ноги, но на самом деле я больше.

– Ты что, смеёшься?! – воскликнул Мексан. – Мало того, что я тебя больше, но к тому же моя тётя Альберта, которая вчера приходила к нам в гости, сказала, что я ещё вырос. Я всё время расту.

– Спорим? – спросил Эд.

Мексан был согласен. Они встали спиной друг к другу, но мы так и не узнали, кто победил, потому что Бульон раскричался и велел всем построиться по трое, всё равно как, и на это ушло довольно много времени. После того как мы построились, Бульон встал перед нами, прищурил один глаз, а потом сказал, показывая рукой:

– Вот ты! Чуть левее! Николя, правее, ты тоже выступаешь за левый край. А вот ты выступаешь за правый!

Смешнее всего было с Альцестом, потому что он очень толстый и выступал сразу с обеих сторон. Когда Бульон закончил, вид у него был довольный, он потёр руки и, повернувшись к нам спиной, крикнул:

– Взвод! По моей команде…

– Мсье, а что такое венок? – вдруг спросил Руфюс. – Директор сказал, что мы будем его возлагать к памятнику.

– Это такой букет, – сказал Аньян.

Он просто ненормальный, этот Аньян, ему кажется, что раз он первый ученик в классе и любимчик учительницы, то может болтать всё что попало.

– Разговорчики в строю! – крикнул Бульон. – Взвод, по моей команде, вперёд…

– Мсье! – закричал Мексан. – Эд встаёт на цыпочки, чтобы казаться выше меня! Он жульничает!

– Подлый стукач, – сказал Эд и стукнул Мексана по носу, а Мексан двинул ему ногой, и мы все их окружили, чтобы посмотреть, потому что, когда Эд с Мексаном дерутся на перемене, это здорово, они у нас в классе самые сильные.

Но тут с криком прибежал Бульон, разнял Эда и Мексана и велел обоим прийти в школу в четверг.

– Ну вот вам и букет! – проворчал Мексан.

– Настоящий венок, как сказал бы Аньян, – захохотал Клотер, и Бульон ему тоже велел прийти в школу в четверг. Конечно, Бульон же не знал, что в этот четверг Клотер уже занят.

Бульон провёл рукой по лицу, потом снова нас построил, но надо сказать, что это было нелегко, потому что мы всё время двигаемся. Потом Бульон бросил на нас долгий-долгий взгляд, и мы сразу поняли, что сейчас не подходящий момент, чтобы валять дурака. После этого он сделал шаг назад и наступил на Жоакима, который подошёл к нему сзади.

– Осторожнее! – сказал ему Жоаким.

Бульон весь покраснел и закричал:

– Откуда ты здесь взялся?!

– Ходил выпить стакан воды, пока Мексан с Эдом дрались. Я думал, что это продлится подольше, – объяснил Жоаким, и Бульон ему тоже велел прийти в школу в четверг, а потом приказал встать в строй.

– Посмотрите-ка мне в глаза! – строго сказал Бульон. – Первый, кто шевельнётся или скажет хоть слово, будет исключён из школы! Ясно? – Потом Бульон обернулся, поднял руку и крикнул: – Взвод, по моей команде! Вперёд… Марш!

И Бульон сделал несколько шагов, очень твёрдых, а потом посмотрел назад, и, когда он увидел, что мы все стоим на месте, я подумал, что он совершенно сошёл с ума, как наш сосед мсье Бледур, когда в прошлое воскресенье папа полил его через забор из шланга.

– Почему вы не послушались? – спросил Бульон.

– Ну как же, – сказал Жоффруа, – вы же сказали, чтобы мы не шевелились.

Тут с Бульоном началось что-то ужасное.

– Вы у меня узнаете, почём фунт лиха! Я вас посажу под арест на неделю! И на четыре дня в карцер! Будущие каторжники! Головорезы! – кричал он, и многие из нас заплакали, но тут прибежал директор.

– Мсье Дюбон, – сказал директор, – вас слышно даже из моего кабинета. Вы полагаете, что именно так следует разговаривать с маленькими детьми? Здесь ведь не армия.

– Армия? – закричал Бульон. – Я был старшим сержантом в пехоте, так вот, ангелами, просто ангелами были мои солдаты по сравнению с этой бандой!

И Бульон ушёл, размахивая руками, а за ним шёл директор и повторял:

– Ну же, Дюбон, дружище, ну же, успокойтесь!

Открытие памятника прошло замечательно, но директор передумал, и мы не принимали участия в шествии, а только сидели на скамейках позади солдат.

Жаль, что там не было Бульона. Кажется, он поехал отдохнуть недели на две к родственникам в Ардеш.