Юхан Смуул - Мурка-моряк

Моряки успели вымыть палубу и навести образцовый порядок. Теперь они могли вволю болтать с провожающими. Лишь капитану было некогда. Он принимал начальство порта и представителей министерства. При нём находились штурманы, механик и радист. Перед отплытием вся ответственность за подготовку к рейсу ложится на плечи капитана и его помощников.

Много было всяких забот да хлопот и у Мурки. Он просто сбился с ног. Утром, когда в трюм грузили сети, он помогал людям изо всех сил: ухватится зубами за тюк и несёт его вместе со всеми. Во время задраивания люка Мурка не отлучался от боцмана и помогал получше растянуть брезент. Он носился по палубе со штырём от люка в зубах — всё искал, кому бы его отдать.

Кое-кто не понимал, что Мурка хочет помочь, и сердито отгонял его. Тогда он мчался к каюте капитана, скрёб лапой по двери, а после того как его впускали, клал морду к капитану на колени — жаловался на обидчика — и бежал обратно. Ведь надо было ещё проверить, надёжны ли все канаты и хорошо ли завязаны узлы.

Словом, в первый свой день на корабле собаке пришлось нелегко. К тому же очень пекло солнце. А тут ещё провожающие! И на каждого надо посмотреть, с каждым надо познакомиться. Правда, взрослые Мурку не интересовали. Но ребята, пришедшие посмотреть на корабль, который увезёт их отцов в холодный океан, к штормам и китам, очень интересовали Мурку. С ребятами Мурка всегда хорошо ладил. Он их щадил, был с ними терпелив и никогда не обижал. И в этот день он словно бы догадался, что теперь ему долго не придётся видеть своих маленьких друзей, и потому милостиво позволял дёргать себя за хвост, охотно подавал лапу и ложился.

Мурка попал в очень затруднительное положение с одним толстым двухлетним мальчуганом, принявшим его за деревянную лошадь, такую же, на какой он катался дома, только мягкую.

Мальчик попытался сесть на него верхом; когда же собака чуть отошла вперёд, он потянулся за ней следом, уговаривая:

— Буланка! Буланка! Лошадка!

Малыш всё пытался поймать «буланку» за уши и вскочить в седло. Игра эта продолжалась долго, пока оба не устали. Тогда Мурка растянулся на люке, а мальчик, вздохнув, улёгся рядом, обнял пса своей толстой ручонкой за шею, погладил его и что-то пробормотал на своём детском языке. Минуту спустя оба уже спали.

Чуть погодя Мурка проснулся. Он лизнул мальчика в лицо своим длинным языком, тихонько отполз в сторону, поднялся, покрутился и пошёл посмотреть, у себя ли капитан. А мальчик знай себе спал.

Дело шло к вечеру. Ветер совсем затих. Море сверкало, словно огромное зеркало. Провожающие начали прощаться. Кто целовался, кто плакал, кто смеялся. И вскоре с корабля сошёл последний провожающий.

Капитан поднялся на мостик, рулевой стал у штурвала. Убрали трап, отдали концы. Триль-траль — прозвенел телеграф, передавая в машинное отделение команду капитана:

— Тихий вперёд!

Корабль задрожал и начал медленно отваливать от причала.

Ребята кричали с пристани:

— Мурка! Мурка!

Но Мурку уже не трогали эти крики. Расставив ноги, он стоял на палубном люке и не отрываясь смотрел на командный мостик, где находился его капитан.

Всё набавляя ход, «СРТ» скользил по Таллинскому заливу.

Долгое плавание началось.

Вы видели, как мальчишки подражают походке моряков?

Это делается так. Надо шагать по гладкой и устойчивой земле, не сгибая широко расставленных ног. Впрочем, дело не в ногах, а в том, как раскачивается верхняя часть тела, как плечи наклоняются то влево, то вправо. Важно, чтобы шапка была сбита набок, а глаза сощурены, чтобы подбородок был выставлен вперёд и чтобы выражение лица было моряцким. При этом, конечно, следует воображать, что земля под ногами качается и что ухватиться не за что. В этом есть своя лихость, свой шик. Нет в этом, к несчастью, лишь одной «мелочи» — моряцкой походки. Моряк, особенно нынешний моряк с пароходов и теплоходов, конечно, ходит во время большого волнения расставив ноги, но когда качка становится слишком уж свирепой и всё, что не принайтовлено, съезжает с места, то он предпочитает за что-нибудь держаться.

На палубах сельдяного траулера натягивают во время шторма стальные тросы. Держась за них, можно пробраться с кормы на нос. Моряк дожидается краткого спада между двумя волнами и тогда пускается бегом, не особенно думая о том, правильно ли у него раскачиваются плечи и такое ли у него выражение лица, какое требуется в подобных обстоятельствах. Важнее пробраться через палубу относительно сухим и невредимым, чем показать, что у тебя искусная морская походка. Из-за последней можно, чего доброго, и «к рыбам на обед отправиться», как гласит поговорка.