Борис Лавренёв - Разведчик Вихров. Рассказы

После его ухода Белышев прошёл в каюту командира крейсера. Командир сидел за столом и писал письма. Слева от него выросла уже горка конвертов с надписанными адресами. Лицо командира было бледно и мрачно. Похоже было, что он решил покончить самоубийством и пишет прощальные записки родным и знакомым.

Не замечая унылости командира, Белышев положил перед ним приказ морского министра.

- Когда прикажете сниматься? - спросил командир, вскинув на комиссара усталые глаза.

- Между прочим, совсем наоборот, - ответил, слегка усмехаясь, Белышев. - Комитет имеет обратно приказание Центробалта - производить пробу машин не раньше конца октября. Так что придётся гражданину верховноуговаривающему вытягивать якорный канат своими зубами, и он их на этом деле обломает. В Гельсингфорс не пойдём и вообще не пойдём без приказа Петроградского Совета, - закончил Белышев официальным тоном.

- Слушаю-с, - ответил командир и сам удивился, почему он отвечает своему бывшему подчинённому с той преувеличенной почтительностью, с какой разговаривал с ротным офицером в корпусе, ещё будучи кадетом.

- Посторонних нет?

Вопрос был задан для проформы. Комиссар Белышев и сам видел, что в помещении шестнадцатого кубрика не было никого, кроме членов судового комитета, но ему нравилась строгая процедура секретного заседания.

- А какой чёрт сюда затешется? - ответили ему. - Матросы понимают, а офицера на верёвочке не затащишь.

Белышев вынул из внутреннего кармана бушлата конверт. Медленно и торжественно вытащил из него сложенную четвертушку бумаги, разгладил её на ладони и, прищурившись, обвёл насторожённым взглядом членов комитета. Это были свои, испытанные, боевые ребята, и все они жадно и загоревшимися глазами смотрели на бумагу в комиссарских руках.

- Так вот, ребятки, - сказал Белышев, - сообщаю данное распоряжение: «Комиссару Военно-революционного комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов на крейсере «Аврора».

Военно-революционный комитет Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов постановил: поручить вам всеми имеющимися в вашем распоряжении средствами восстановить движение на Николаевском мосту».

В кубрике было тихо и жарко. Где-то глубоко под палубами заглушённо гудело динамо, да иногда по подволоку прогрохатывали чьи-то быстрые шаги. Члены комитета молчали. И несмотря на то, что глаза у всех были разные - серые, карие, ласковые, суровые, - во всех этих глазах был одинаковый острый блеск. И от этого блеска лица были похожи одно на другое. Их освещал одинаковый свет осуществляющейся, становившейся сегодня явью вековой мечты угнетённого человека о найденной Правде, которую сотни лет прятали угнетатели.

- По телефону передали из ревкома, что это распоряжение самого Владимира Ильича… Товарищ Ленин ожидает, что моряки не подведут, - добавил Белышев тихо и проникновенно, и опять по лицам пробежал задумчивый и взволнованный свет.

- Ты скажи, Саша, пусть товарищ Ленин пребывает без сомнения, - обронил кто-то, - если он хочет, так скрозь что угодно пройдём.

- Значит, постановлено? Возражающих нет? - спросил комиссар. Он был ещё молод, молод в жизни и молод в политике, и любил, чтобы дело делалось по всей форме.

Члены комитета ответили одним шумным вздохом, и это было вполне понятной формой одобрения.

- Тогда предлагаю обмозговать выполнение задачи. - Белышев бережно спрятал в бушлат боевой приказ Петроградского Совета. - Сколько людей понадобится и каким способом навести мост.

- Способ определённый, - сказал, усмешливо скаля мелкие зубы, Ваня Карякин, - верти механизм, пока не сойдётся, вот тебе и вся механика.

Но шутка не вызвала улыбок. Настроение в кубрике было особенное, строгое и торжественное, и Ваню оборвали:

- Закрой поддувало!

- Ишь нашёлся трепач… Ты время попусту не засти. Без тебя знаем, что механизм вертеть надо.

С рундука встал плотный бородатый боцманмат.

- Полагаю, товарищи, что дело серьёзное. На мосту и с той стороны, на Сенатской и Английской набережной, юнкерьё. Сколько их там и чего у них есть, нам неизвестно. Разведки не делали. Броневики я у них сам видел. А может, там где-нибудь в Галерной и артиллерия припрятана. От них, гадов, всего дождёшься. И думаю, что на рожон переть нечего, а то оскандалимся, как мокрые куры, и дела не сделаем.