Юрий Томин - Нынче все наоборот

— А вы скажите, что это мы виноваты, — предложил Славик.

— Кому сказать?

— Там, в институте.

— Это не поможет.

— Мы же не знали.

— От этого ему легче не станет.

— Тогда мы соберем деньги, — заявила Галка.

— Где же вы их соберете?

— Я попрошу у мамы, Барышев тоже попросит. Ну и Карасик тоже попросит, — сказала Галка с сомнением.

— Ну что ж, попросите, попросите... — произнесла Майя Владимировна как-то загадочно. Она встала и уже своим обычным тоном спросила: — На следующий урок остаетесь или нет? Вы ведь теперь свободные люди...

— Посмотрим, — пробормотал Славик.

— Ну, смотрите, — согласилась Майя Владимировна и вышла из класса.

Ребята переглянулись. Поведение учительницы им не понравилось. Не было ни крика, ни шума. Их не уговаривали и не грозили, даже посоветовали не отступать, будто они придумали что-то очень нужное и полезное. Может быть, Майя Владимировна пошла прямо к директору? Но тогда бы она так и сказала. Да и не ходила она к директору, всегда сама справлялась.

— Чего это она, не поняла, что ли? — спросил Славик. — Она нам что, на уроки не ходить разрешает?

— А вот подожди еще... Вот увидишь... — туманно сказал Юрка и набросился на Галку. — А ты за меня не говори! Деньги еще она попросит! Проси сама, а я ничего просить не буду. Я и так, может, на тысячу наломал.

Но Галка и сама уже поняла, что сказала глупость. Как и положено в таких случаях, рассердилась она не на себя.

— Молчи уж! — сказала она. — Никто тебя ломать не заставлял. Карась невезучий!

Юрка открыл рот и стал действительно похож на карася, которого вытащили на воздух. Юрка был возмущен. Многое он хотел сказать в эту минуту. Многое, о чем успел он задуматься за свою короткую жизнь. Почему охотно бьют слабых? Почему с удовольствием смеются над чужими несчастьями? Не от этого ли родилась горькая профессия клоуна, который на всю жизнь обречен получать подзатыльники и пинки на радость уважаемой публике?

Юрка хотел высказать все эти мысли; но мыслей было значительно больше, чем слов; слов было настолько мало, что Юрка произнес только одно, самое главное:

— Дура! — и тут же добавил: — А я с вами больше не знаюсь.

Галка тоже открыла рот, и, наверное, Юрка услышал бы что-нибудь не менее остроумное, но дверь распахнулась и в класс ворвались ребята. Они окружили Славика, Галку и Юрку. Они разглядывали их с удивлением и любопытством, как новеньких. Они хихикали и подталкивали друг друга, но никто не говорил ничего, словно ребята хотели сначала убедиться, что это те самые Славик, Галка и Юрка, которые затеяли такое необычное и увлекательное приключение.

— Чего вам теперь будет? — спросил наконец Сергей Кабанов, который был из породы двоечников и поэтому больше всех интересовался наказаниями.

— Ничего не будет, — ответила Галка.

— Кончай заливать, — возразил Кабанов. — Она, наверное, к директору побежала.

— А ты кончай хрюкать, Кабан, — отозвался Славик. — Никуда она не побежала.

— За Кабана — в ухо, — предупредил Кабанов, но его тут же оттеснили, потому что всем было интересно узнать, что произошло дальше.

Славик и Галка, поглядывая на насупившегося Юрку, все рассказали. Наступила тишина. Все думали. Все думали, что сказать по поводу такого неслыханного события.

— Вы что, чокнулись? — сказал, наконец, Генка Стрельцов. — Да вы знаете, что вам за это сделают?

— Ну чего?

— Да из школы выгонят!

— А мы этого не боимся, — сказала Галка. — Мы теперь никого не боимся.

— А тогда они вас... — сказал Генка и задумался. Он думал с минуту, но ничего ужаснее придумать не мог.

— Ничего ты не придумаешь, — сказала Галка. — Это ведь только кажется страшно. А когда начнешь, то уже ничего не страшно.

— А Карась тоже с вами?

— А с кем же еще! — заявил Славик, который в будущей тяжелой борьбе не хотел оставаться без друга.

А Юрка Карасик и сам не знал, с кем он. Он хотел сказать «нет», но заметил вдруг, что ребята смотрят на него с интересом, что никто не смеется дурацким смехом, и даже в слове «карась» прозвучало вдруг небывалое уважение. И Юрка не сказал «нет».

Папа Славика был человеком грозным.

Правда, на экране телевизора лицо его выглядело веселым и добрым. Когда он читал сводку погоды, то даже голос его был таким приятным, словно он обещал зрителям, что завтра с неба будет капать не дождь, а варенье.