Вячеслав Сукачев - Белые птицы детства

Вечером отец сказал:

— Ну, Карысь, женщины дома останутся, а мы с тобой в лес поедем.

— В лес? — Карысь задохнулся от счастья.

— В лес, — усмехнулся отец и строго добавил: — Пусть тебя мать как следует оденет.

Карысь во всю прыть рванул в дом, но вдруг притормозил, оглянулся на отца, нахмурился и медленно, вразвалочку пошёл дальше.

Мать что-то писала за столом. Он сел напротив, ожидая. Но мать продолжала писать, сухо поскрипывало перо, тикали часы на стене. Карысь обязательно хотел, чтобы первой заговорила мать, обратила на него внимание, и тогда бы он солидно сказал, что собрался в лес и по этому случаю надо бы что-нибудь пододеть, так как комара в лесу — страсть. Но пёрышко скрипело, часы тикали и время шло. Карысь не на шутку забеспокоился, завозился на стуле, хотел постучать ногой по полу — ноги не доставали. Наконец он не выдержал этого скрипа, этого тиканья и тронул мать за рукав:

— Ма-а.

— Что? — Перо продолжало скрипеть.

— Я в лес поехал.

— Что?! — перо пискнуло и стихло. Мать удивлённо посмотрела на него: — В какой ещё лес?

— Да. С папой.

Карысь заробел и говорил чуть-чуть плаксиво, совсем не так, как собирался раньше. Он знал, что всё будет зависеть от материного решения. А как она поведёт себя, никогда нельзя было угадать наперёд.

— С папой? — Мать сняла очки и внимательно посмотрела на него.

Мать снимала очки редко, в самые решительные минуты, и тогда Карысь видел, какие у неё большие и хорошие глаза. И были бы совсем хорошие, если бы не строгое, а то и сердитое выражение. За стёклами они казались добрее, и Карысь любил, когда мать в очках.

Карысь насупился, аккуратно положил руки на колени и решительно сказал:

— Женщины дома останутся, а мы в лес поедем... Меня надо одеть, чтобы комары не кусали.

Мать быстро надела очки и, привстав из-за стола, толкнула створки окна. Сразу же в комнате запахло улицей, и Карысь услышал, как отец легонько понукает Серка, заводя его в оглобли.

— Виктор, — спросила мать, — ты далеко собрался?

— На стан. — Наверное, отец улыбнулся, голос у него был приглушённый. — Надо мазь туда завезти.

— Ты хочешь взять Сергея?

— Пусть проветрится.

— Это далеко?

— Да нет. Они нынче у Галкиной ямы стоят.

— Ну хорошо. — Мать захлопнула створки и посмотрела на Карыся.— Вообще-то после твоего самостоятельного похода в лес не стоило тебя пускать... — Мать неожиданно улыбнулась. — Но уж раз отец просит...

Через десять минут тяжёлый и почти плачущий Карысь вышел на улицу. И чего только не было на нём надето! Но особенно ненавистным и смешным показался Карысю башлычок у куртки, который мать нахлобучила ему на голову и не велела ни в коем случае снимать.

Серко уже был запряжён в плетёный ходок и гладил себя под бородой о столбик палисадника, а отец солидолил переднюю ось. Карысь подошёл и встал сбоку. Ему хотелось помочь, но он не знал как. Тогда он присел на корточки и пододвинул жестяной лист с солидолом ближе к колесу.

— Ну вот, — сказал довольный отец, — всё.

Он закрутил гайку и медленно встал на жестянку с солидолом. Карысь испугался и потянул жестянку на себя.

— Помогаешь? — усмехнулся отец и пошёл чистить ботинок, — ты солидол пока на место отнеси, да будем трогать.

Карысь отнёс и подошёл к Серку. Лошадь внимательно посмотрела на него и вздохнула. С нижней толстой губы свисла у Серка светлая, в пузырьках, слюна. Карысь взял пучок сена и хотел вытереть слюну, но Серко мягко потянул к себе пучок и проглотил. Железный мундштук, что был у него во рту, не помешал. Карысь задумался и незаметно скинул башлык.

Отец разбирал вожжи, взбивал сено в ходке, чтобы мягче было сидеть.

— Ну, Карысь, поехали, — сказал он и, легко подхватив подошедшего Карыся, усадил его слева от себя. — Ты не замёрзнешь? — Отец улыбался, и Карысь сердито помотал головой.

— До самой последней минуты Карысь надеялся, что хоть кто-нибудь из ребят попадётся им навстречу. Особенно хотелось, чтобы это был Витька или Васька. Но нет, вот и последний дом, тёти Насти Хрущёвой, проехали, и никто не попался. Разбрелись, наверное, по речке и тягают теперь чебаков. Карысь вздохнул.

А между тем Серко бежал по дороге, ходок подпрыгивал на ухабах, и банка с мазью перекатывалась в ногах у Карыся. Хорошо было. Снятого бышлыка отец не замечал, легонько и редко дёргал вожжи, на что Серко сразу же согласно кивал головой и припускал рысить сильнее.