Сергей Казанцев - Крылатый камень

«Ну-у, такого не бывает!» — скажут взрослые, прочитав эту книжку. Мы согласимся: не бывает. Отложите книжку — пойдем во двор играть. Вот он дом — настоящий. А в подвале, мы знаем, шпионы и дикие звери прячутся. Мы за ними охотимся. Ну и что, что никто их не видел!..

Палка валяется? Это вчера граф Рошфор шпагу выбил из рук д’Артаньяна. Скажете, это не д’Артаньян, это просто лохматый Андрюшка из сто шестьдесят первой квартиры? Ладно, пусть будет Андрюшка. Но мыто прекрасно знаем, что д’Артаньян.

Наигрались, вернемся домой, снова книжку раскроем. Ну конечно, такого не бывает! Но мы-то прекрасно знаем…

Еще день — и закончится август. Может, кому больше нравится май или, скажем, декабрь, а вот Шурка Черёмухин, если б ему повезло отыскать волшебную палочку, сделал бы так, что в году один за другим не спеша шли одиннадцать августов! И за ними — январь. Чтобы вечером тридцать первого августа искупаться в прохладном пруду, а утром на том же месте промчаться по гладкому льду наперегонки с морозным ветром.

Вы только не подумайте, что он лентяй и хитренький какой: захотел одни каникулы оставить! Если надо — Шурка готов ходить в школу хоть круглый год. Ему же лучше: каждый день будет видеть Витьку и Толю — школьных друзей. И кого-то еще…

Нет, пятиклассник Черёмухин от работы отлынивать не привык (а уроки — ведь та же работа). Наоборот, побольше августов в году ему понадобилось, чтобы поскорей стать взрослым и пойти работать. В августе он именинник, вот он все и рассчитал: еще шесть дней рождения, и…

Вообще-то и сейчас Шурка от безделья не страдает. Несмотря на каникулы. Все лето собирал он в лесу ягоды, грибы… Август нравился ему еще и тем, что в эти дни тяжелым темно-красным соком наливалась переспелая малина. Именно такую любит Шур-кии папа. Для него постарался Шурка: набрал полную корзину. И теперь, отдыхая, сидит на макушке маленькой лысой горушки, которая, будто теленок к корове, приткнулась к высокой, широкой горе. А рядом — еще гора, и еще, и еще… Все вместе они составляют Главный Уральский хребет. У его подножия расположился рабочий поселок, в котором Шурка живет. Поселковые улицы разбежались с горки на горку, катаются по ним зелено-белые автобусы — как уточки качаются на волнах. Пятиэтажные дома отсюда чурочками кажутся, будто только что со звоном отлетевшими от топора. Далеко забрался Шурка. Но ведь ягодное дело такое: поленишься подальше отойти — удовольствия меньше получишь. Не та малина.

Ягодных мест знал Шурка немало. И новые легко находил. В лесу он чувствовал себя как дома. Однажды заявил одноклассникам, что смог бы спокойно прожить в тайге хоть целое лето, взяв с собой только спички, соль да рюкзак черного хлеба. За это ребята хотели прозвать его Лесником. Но он твердо сказал, что работу себе найдет в другом месте, и не стал откликаться на новое прозвище, оно и не прижилось.

Нет, конечно, лесником быть тоже неплохо. Но Шурка выбрал для себя такое дело, какого на земле не сыщешь. Потому что находилось оно глубоко под землей, в шахте — там, где работал Шуркин папа.

Шурка тоже решил стать водителем шахтного электровоза.

Он часто просил папу взять его с собой, но тот лишь разводил руками.

— Подрасти, — говорил папа. — Мальчишкам вход под землю воспрещен.

Впрочем, девчонкам тоже. И не просто тоже, а тем более. Но это Шурку не утешало. Он огорченно вздыхал и каждый день примерял папины рукавицы: не дорос ли он уже до настоящей мужской работы? Однако рука все тонула в просторной загрубелой пещерке… И лишь вспоминая папины рассказы, рисовал Шурка на тетрадных листках аккуратно прорубленные в каменной толще глубинные тоннели-горизонты, тяжелую цепь вагонеток и яркое солнце прожектора над его, лично Шуркиным, самым ударным, передовым, героическим электровозом…