Сергей Казанцев - Крылатый камень

— Я — семнадцатый, — сказал Шуркин лапа в микрофон.

— Здравствуй, Михаил Петрович, — отозвался в рации голос диспетчера. — Ты почему снова в шахте, дорогой?

— Здравствуй еще раз, Тумрис Абдурахманович, — ответил Шуркин папа. — Мы с тобой вторую смену здороваемся. Я тут Федоркина заменяю.

— Опять пррогулял, парршивец! — возмущенно загрохотал динамик. — Ну, всё! Терпение наше лопается. Завтра же вызываем его на комиссию! — Диспетчер сбавил тон. — Ты где, Петрович?

— Я на нижнем горизонте, на загрузке. Ты вот что, жене моей позвони, передай, что я на вторую смену остался…

— Ага, поломал режим дня, теперь боишься! — засмеялся диспетчер. — Правильно! Нам бы твою Маргариту Васильевну в начальники шахты — никаких бы не стало проблем с трудовой дисциплиной! Ну ладно, позвоню. Загрузишься — сообщи, дам «зеленый». До связи, товарищ Черёмухин?

— До связи! — Михаил Петрович щелкнул переключателем. Посмотрел на часы, взглянул наверх и полез по ступенькам, сваренным из металлических прутков.

Наверху, на втором этаже горизонта, стоял приемный бункер, куда самосвалы системы МоАЗ (делал их Могилевский автозавод) ссыпали руду, привезенную из забоев и камер. Бункер был почти уже полон, можно бы и загружать состав, но рабочие, которые управляли погрузкой, поджидали еще один рудовоз; он уже где-то близко рычал за поворотом. Вот метнулись по стене лучи его сильных фар, загорелись два круглых оранжевых глаза в темном проеме. Страшный рык усилился, и из бокового хода выполз громыхающий дракон. Железный ящер почти десятиметровой длины волочил по земле огромное брюхо. Гигантские колеса торчали высоко, словно локти припавшего к земле четырехпалого чудовища. На шее у дракона сидел человек. Он дернул рычаг — и чудовищный рев затих, превратился в мурлыканье, словно укрощенный зверь ластился к своему повелителю.

Водитель дал передохнуть мотору, осторожно разворачивая машину. Из металлической «пасти» — от радиатора — шел пар: был нелегок подъем, потому и рычал мотор самосвала во все свои сто девяносто лошадиных сил.

Задирая ребристый кузов, грузовик опять взревел во всю мощь. Ухнули в бункер двадцать тонн руды, вздыбилось облако красной бокситовой пыли. Рабочие поспешно надвинули на лица круглые маски респираторов, машинист прикрылся воротником спецовки, закашлялся.

— Что, Петрович, — приподняв маску, насмешливо крикнул один из рабочих, — это тебе не по рельсам чирикать, со свежим-то ветерком!

Да, во многих местах горняцкое дело не терпит посторонних наблюдателей, и если уж ты забрался на чужой рабочий пост без нужной экипировки, — терпи. Михаил Петрович по пути непременно заглядывал во многие шахтные уголки: не потребуется ли где поддержать, помочь — и бывал не раз обсыпан пылью или облит водой там, где надо надевать специальную каску с широким рыбацким фартуком-воротником… Но не будешь же каждый раз таскать с собой все возможные средства защиты! Потому-то приходилось ему терпеть…

Самосвал разгрузился. Водитель МоАЗа приветливо помахал рукой, но задерживаться не стал: сейчас руда из бункера вытечет в вагонетки и надо срочно наполнять прожорливый короб заново. «Дракон» двинул лапами и, подпрыгивая на шипастых резиновых шинах, с грохотом укатил.

Пыль улеглась. Рабочие — их было двое — сдвинули на подбородки зеленые чашки респираторов.

— Видал, Петрович? — подмигнул один, тот, что насмешничал. — Скоро твои железяки сдадим в металлолом! Эти зверюги, — он мотнул головой в сторону ушедшего МоАЗа, — отправят тебя на поверхность, будешь возле шахты мусор возить!

— Ну, мы еще послужим, — возразил ему машинист. — Одно другому не мешает. Будем автотранспортную откатку с железнодорожной совмещать. А если наш участок и переведут со временем на автомобили, что ж, я к этому готов — права на вождение МоАЗа в кармане! — он похлопал себя по груди.

— Ох и хитрец ты, Петрович! — восхитился второй рабочий.

— Не хитрец, — поправил его Шуркин папа, — а предусмотрительный. И во-вторых, я люблю новую технику и стараюсь ее сразу освоить. Это всегда пригодится: вдруг понадобится кого-нибудь подменить.

— Вон, Виктора подмени, — усмехнулся второй рабочий. — Его вчера с буровой самоходки сняли, на подсобные работы поставили.

— За что? — спросил Черёмухин. Виктор со злостью плюнул и швырнул на землю лопату, которой подбирал рассыпанную возле бункера руду.

— Я, может, целую библиотеку этих «корочек» имею! — закричал он с обидой и жалостно. — У меня есть права на СБУ — самоходную буровую установку, на нашу погрузочно-доставочную машину — на «Ермака», на польскую эЛКа, на лебедку… — Он в отчаянии махнул рукой.