Сергей Казанцев - Крылатый камень

— Не успеют они повернуть, — хмуро сказал Шурка. — Соображать надо, полевой штрек — не трактор, на месте не развернешь.

— Если вы, мальчик, желаете мне что-то сказать, — поджала губы девчонка, ехидно делая ударение именно на слове «мальчик», — то для этого сначала надо познакомиться. Не соблаговолит ли многоуважаемый господин дедко Денежкин представить нас друг другу? — Придерживая кончиками пальцев края своей юбочки, она присела, скромно опустив ресницы.

— Во-о, у матери-то во дворце насмотрелась! — качая головой, пробасил дядя Денежкин. — Уж увольте, сударыня, этикетам твоим не обучен. Сами ужо познакомитесь, не королевичи.

— Шурка, — буркнул Шурка, глядя в сторону.

— Красная Шапочка, — прощебетала девчонка, снова приседая. — Можно сокращенно: Красочка. Это сокращение образуется таким способом, — деловито принялась объяснять она. — От первого слова в имени берутся четыре первые буквы и от второго — четыре последние. Вот вас, мальчик, как полностью зовут?

— Шурка Черёмухин, — проворчал Шурка. Он всё время настороженно косил глазом в сторону остановившихся шпуров: не затеют ли там снова бурение?

— Шур-ка Че-рё-мухин, — протянула девчонка. — По четыре буквы нельзя, этот способ я уже заняла, можно по пять, получится Шуркамухин. Шуркамухин!

— Я — Черёмухин! — рассердился Шурка. — А не Мухин. Ты мою фамилию не перевирай. У меня фамилия знаменитая. Она два раза на Доске почета написана: там, где папина фотография и где дяди Витина, поняла?

— Ну и пожалуйста! — обиделась девчонка. Но любопытство не дало ей обидеться надолго. — А чего это вы, господин Шурка Черёмухин, на меня смотреть не желаете?

— За «господина» получишь, — пообещал Шурка. — А во-вторых, я смотрю, чтобы опять бурить не начали. Ведь еще немного — и на воду наткнутся. Между прочим, твоя работа, — упрекнул он Красную Шапочку.

— Фи! — дернула она плечиком. — Подумаешь! Сейчас пойду и скажу им, чтобы не копали.

— Погоди, — остановил ее дядя Денежкин. — Прямо так из стены и выскочишь? Испугаешь людей-то!

— Я думаю, — рассудительно проговорил Шурка, — не испугает. Не такие у нас на шахте мужики, чтобы девчонки бояться. Их, по-моему, и лешим не напугаешь. Знаете что: выйдем к ним все вместе. Надо же рассказать, где вода, где руда…

Все трое взялись за руки. «И-и — раз!» — скомандовал дядя Денежкин. И они шагнули в забой.

А в это время…

А в это время Шуркин папа плавился от нестерпимого жара. Температура была, наверно, уже градусов восемьдесят. Михаил Петрович терпел. Деревянные стенки «плакали» смоляными слезками. Не выдержал напарник машиниста, с подвыванием и охая бросился за дверь. Машинист с удовольствием крякнул, не спеша спустился с прокаленной досуха полки и вышел из парной под прохладный душ.

Хорошее дело — финская баня-сауна! Горячущая, с сухим паром. Не каждый выдержит единоборство с ней. Зато легко снимает она с кожи въедливую красную бокситовую пыль и вымывает из натруженных мускулов усталость. Такие бани есть на каждой шахте рудника.

В раздевалке друзья встретили Михаила Петровича восторженными возгласами:

— Победителю — ура!

— Силен, Петрович, всех пересидел!

— Ой, не подходи близко — обожгусь!..

Одеваясь, Шуркин папа отвечал на их дразнилки:

— Слабаки! Не зря говорится: кто больше работает — тот дольше и моется!

Он не стал включать тепловентилятор и с мокрыми волосами — лето еще не кончилось! — вышел на улицу, зашагал к стоянке автомобилей, где ждал его фиолетовый «жигулёнок».

Лето действительно решило подарить школьникам на последней неделе каникул пригожие деньки. Наверное, таким способом извинялось за прошедшие дожди. Ребятня была довольна, но, пожалуй, больше всех радовались ясной погоде горняки. Подземный работник всегда солнышку рад.

Окна в длинном двухэтажном доме, где размещалось управление шахты, были распахнуты. Вдруг из одного окна послышался стук и крик:

— Зарезал!!

Шуркин папа сразу узнал этот голос, потому и не стал торопиться на помощь. Кричал начальник участка ВШТ — внутришахтного транспорта (Михаил Петрович работал как раз на этом участке). Это был хороший начальник, но имелся у него один серьезный недостаток: он часто кричал грубые слова. Наверно, думал, что он из-за этого будет выглядеть взрослым, солидным мужчиной. А выглядел таким, какой есть: невысоким, — худым, как мальчишка, недавним выпускником горного института. И ругался он, сильно стесняясь, и сам при этом краснел.