Катерина Грачёва - Посох Следопыта

Вот так и будет. Когда здесь будут чужие, все вы станете жареные. И никто не будет видеть, что вы зелёные и живые. Что вы — самая родная родина.

— Йохооо! — шины по песку, Непобедимый приехал. Поскакал по мосту, снова всех рыбок распугал, на ходу маску нацепил, кувырком в воду. Заплыл под понтон.

— Чего я на дне увидел! Там садок старый лежит! Увидел и потерял! Представляешь!

Следопыт не выдержал, разделся скорее, тоже в воду.

— Дай маску-то, что ли!

— Ага, дай, я сам ещё не нанырялся… ну, на, бери. Вот здесь, в том направлении. Только смотри не стукнись головой о понтон, когда всплывать будешь.

Ныряли, ныряли, так и не нашли садок.

— Замело! — убежденно сказал Непобедимый. — Замело, ей-ей! Ну разве что ещё раз кассету поискать!

Кассету позавчера Серёжка в воду уронил. Уронил, и не нашли.

Ныряли за кассетой, тоже бесполезно. Если садок замело, разве кассету найдешь?

— Пройдет тыща лет, придут археологи и найдут нашу кассету, — говорил Непобедимый. — И скажут: надо же, что слушали наши предки! Унесут в музей. Что ты смеёшься? Все именно так и происходит. Так что Серёга-то историю сделал. Не то что мы. Ничего не догадались утопить.

— А у меня в одном месте клад зарыт в банке, — сказал Следопыт. — Деньги, правда. А где, я не скажу. В надежном месте. Для потомков. Представляешь, кто-то будет копать, а там клад! Представляешь, как обрадуется!

— А про наш дом смотри никому не говори, — сказал Непобедимый. — Ни единой душе. Потому что не поймут и всё нарушат. Нельзя, чтобы кто-то знал. Понимаешь? Обсмеют и сломают.

— Да понимаю уж, — сказал Следопыт. — Сам не проболтайся.

— Слово Непобедимого! Настя, у меня губы синие?

— Фиолетовые.

— У тебя синие. Пошли вылезать. А то увидят — попадёт. Поймет, что ли, кто-то, что мы садок искали. Нет, погоди, я ещё раз нырну, вдруг его обратно размело!

Настя вылезла, а он все нырял. И вдруг как закричит. Вытащил садок. Старый, ржавый.

Вылез на берег, и они его разглядывать стали. И Леон пришёл.

— Тьфу, — сказал. — Нашли драгоценность. У меня этих садков три штуки, и небось поновее. На что он вам сдался? Не раскрывается даже. Тащите теперь до мусорки.

Они оделись и пошли к мусорке.

— Я сейчас кину — с пяти шагов попаду, — сказал Непобедимый. — Хэй-йо-хооо!

— Лучше б ты его не находил, — расстроилась Настя. — Оставил бы для потомков.

— Для потомков Леон ещё один утопит, — засмеялся Непобедимый. — А я озеро расчистил. Хочешь груш? Сейчас натрясём. Их хорошо печь, только мне костры запретили. Хоть к Алинке иди просись костёр поразжигать… Нет, что угодно, только не к ней. Давай лучше так есть, пускай и зелёные.

Шли и ели груши, и конь между ними ехал, спицами блестел. И беды отодвинулись как-то.

Потом Непобедимый по своим делам отправился, а Настя попроведала паука Желтобрюшика, полила посаженный ею клёнчик-малышок, пристроилась в пустой беседке под пучками сухого чеснока и разных трав. Солнце бросало косые закатные лучи, в которых блестела мелкая природная пыль, ветерок тихо-тихо шевелил ароматные травяные метёлки. Настя впитывала эту неповторимо-щемящую музыку и думала: в самом деле, что мы оставим потомкам? Тем, которые придут через тысячу лет?

А потом настал конец августа, настал сентябрь, и дача кончилась, и опять начался город. Словно долгий сон вдали от дома.

В городе всё было ненастоящее. Архивариус и Быстрая Нога окончательно превращались в Иринку и Витьку, и хотя жили они так же по соседству — этажом выше, и хотя бегали они друг к другу каждый день, и почту в коробочке пускали от балкона к балкону, и календариками менялись, и деловые бумаги вместе собирали — была у Иринки страсть к этим деловым бумагам, не зря ж она Архивариус. И всякое такое… Это было здорово, как отблеск дачи, но это всё-таки была не дача.

А в школе… А в школе, между прочим, учился Артём Непобедимый прямо за стенкой от Насти, в соседнем классе! Но только целый год от лета до лета они ни словечком не перебрасывались. И не вспоминали друг о друге, и даже сторонились. Чего там, в школе свои порядки! Там из своего-то класса нельзя с мальчиками дружить — засмеют, а уж о соседних и речи нет! И зачем пачкать жизнь этой глупостью? Доживём до лета, а там и поздороваемся… Только вот в этом-то году навряд ли уже поздороваемся…