ИОСИФ ЛИКСТАНОВ - ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЮНГИ [худ. Г. Фитингоф]

— Ничего, морская вода не простудная. Нет ничего здоровее рассола. Продрогнешь, уведу тебя вниз. Уж тогда никакой аврал не разбудит…

На мостике ещё шумнее хозяйничал ветер. Он высвистывал что-то замысловатое, будто пустил в ход сотни больших и маленьких флейт. Казалось, что неподвижные тени-люди, стоявшие на борту, были заворожены штормовой разноголосицей, слушали и не могли наслушаться.

Командир тронул одного сигнальщика за плечо:

— Возьмите мальчика под своё покровительство, товарищ Прохоров. Пускай посмотрит…

— Есть, товарищ командир! — коротко ответил краснофлотец.

— Всё в порядке, — сказал Щербак. — Товарищ командир, разрешите отправиться выполнять приказание? Ты, Митя, никому не мешай. Я ещё наведаюсь.

Он ушёл. Командир заговорил со штурманом. Сигнальщик наклонился к мальчику и сказал:

— Ты держись-ка за поручни. Как только руки начнут зябнуть, ты их по очереди в кармане грей. Да дыши поглубже. Против качки это лучшее средство.

— Дядя, а где флот? Было много кораблей, а теперь один только наш. Да?

— Флот? Он за Гогландом отстаивается. Вон в той стороне, по корме. За Гогландом спокойно, благодать. А нас в разведку послали. «Врага» выслеживаем. Штормовую вахту несём.

Митя принялся смотреть по корме.

Где-то там, за горбатым Гогландом, как за каменной ширмой, стоят линейные корабли, миноносцы. На линкоре «Грозный» сейчас гостит Витя. Там очень много людей, и Виктору должно быть весело. Он ищет свои флажки, а может быть, уже нашёл их. Может быть, даже видел наркома. Вот какой счастливый! Когда они встретятся вновь, Витька, конечно, будет задирать нос, а он ему скажет: «Ты не очень-то! Я штормовую вахту стоял. Думаешь, это легко?» Но без Вити скучно, особенно сейчас, когда корабль качается, качается, волны мчатся вдоль борта, а ветер всё шумит, всё поёт и поёт. Какой неугомонный, даже досадно! Вот если бы можно было просверлить взглядом тяжёлый пласт темноты, лежащей на бурном море, добраться до линкора, проникнуть сквозь броню и увидеть Виктора!.. Но, конечно, это совершенно невозможно, если даже смотреть ещё и ещё внимательнее… А как тяжело дышат волны — шшу, шшу, — мелкие брызги покалывают, щекочут лицо.

— Озяб, малый?

— Не-ет!

— Ну смотри, смотри!

Митя смотрел. Теперь он хорошо знал, что полной темноты не бывает, что если смотреть долго, внимательно, то мрак начинает редеть и отступать. Особенно занятно было то, что темнота снова стала распадаться на куски: он уже различал отдельные волны, которые стлались внизу, неся к миноносцу пену и брызги. Каждая волна состояла из мрака и белой пены. Вдруг ему стало больно: сигнальщик, быстро повернувшись, задел его ногу тяжёлым ботинком и закричал громко-громко и всё-таки будто неуверенно:

— Судно слева, по корме!

Митя вздрогнул, приподнялся на мускулах рук, наклонился вперёд. Теперь и он видел, что сквозь темень шла тень, далёкая и быстрая. Как же это может быть: тень в темноте, тёмное в тёмном? Но это было, это существовало, и это очень тревожило его.

Командир миноносца резко приказал:

— Не сходить с мест! Продолжать наблюдение!

Движение, которое только что охватило людей на мостике, оборвалось. Люди застыли на своих местах, а миноносец стал разворачиваться.

Командир сказал:

— Стрелять левым бортом. Прожектористы на месте?

Митя не успел проследить приготовления к бою — так быстро всё было сделано на верхней палубе.

Командир спросил;

— На прожекторе цель видна?

— Есть, цель видна хорошо!

— Освещение!

Командир говорил коротенькие, маленькие слова, и всё делалось, как он хотел, — быстро и бесшумно. В темноту врезался длинный луч, широкий и радужный у основания, зелёный и тонкий, как игла, вдали. Луч задел волны, точно нанизал их, и волны остановились, блеснули белоснежной пеной, а котлованы наполнились изумрудной зеленью.

— Выше! — приказал командир нетерпеливо и вскрикнул с торжеством в голосе: — Крейсер!

В луче прожектора, дерзко выхваченный из темноты, вырисовывался большой корабль, будто пригвождённый к месту и побледневший от ужаса.

— Сейчас будем стрелять? — нетерпеливо спросил Митя у сигнальщика.

— А как же! Сейчас мы его на лучинки пустим! — радостно ответил сигнальщик.

Отсвет прожектора позволил Мите разглядеть палубу. Минные аппараты и орудия, освобождённые от чехлов и развёрнутые, смотрели туда же, куда устремился луч прожектора. Возле них неподвижно стояли люди. Всё было грозно. Миноносец занёс руку для удара. Он ударил.