Вацлав Чтвртек - Трое нас и пёс из Петипас

Он погрозил мне пальцем, будто я не был на голову выше его.

– Запомни: я буду следить за тобой, и ты никуда от меня не скроешься. Я буду мстить тебе Я узнаю все твои тайны. И всем расскажу о них.

Я сказал, что он пискля и трус. Он грозно потребовал:

– А ну, повтори ещё раз!

Я повторил и добавил, что он шпион. Лойза не совсем хорошо понял это слово. Я объяснил ему. Он вскочил с травы и крикнул:

– А ты предатель!

Теперь уже не понял я, при чем тут предатель. Тогда он мне объяснил:

– Ты настоящий предатель! Из-за тебя плакала Анча.

В эту минуту двери нашего дома распахнулись, и в них показался пан Людвик. В одной руке у него была ложка, в другой – кусок хлеба.

– Эй вы, что тут происходит?

– Ничего! – пискнул Лойза, запустил руку под майку и пошел к пану Людвику: – Я просто принес вам паклю, которую забыл Тонда.

Он подал пану Людвику паклю и побежал к калитке. Когда он пробегал мимо меня, то крикнул:

– Предатель!

Во время обеда случилось ещё одно несчастье. Я как раз доедал суп, когда кто-то проехался палкой по нашему забору и прокричал:

– Предатель! Предатель!..

По голосу я узнал Индру Клоца.

Итак, оставалось только сделать вывод, что Лойза Салих уже обошел всех петипасских ребят и, вероятно, уговорил их, чтобы они бросили дружить со мной: ведь из-за меня плакала Анча.

Я отодвинул тарелку:

– Мне что-то совсем не хочется есть.

– Ты не заболел, Тоник? – спросила пани Людвикова, сняла с буфета жестяную банку и высыпала себе на ладонь какие-то корешки. – И вообще, ты мне нынче не нравишься. Сварю-ка я тебе одной травки. Очень помогает от желудка!

Она взяла ведро и пошла к колонке за водой. Пан Людвик отложил газету:

– Тоник, у тебя действительно болит живот?

Я опустил глаза.

– Выглядишь ты недурно. Вот только глаза какие-то не такие. Почему?

Я мотал головой:

– А… просто так.

Под окном заскрипел песок: пани Людвикова возвращалась с водой. Пан Людвик высунулся из окна, принял у неё ведро.

– Послушай, мать, в прихожей на сундуке лежит пакля. Растрепи её и раскидай во дворе на солнце. Да смотри, чтобы ветер не унес. Тоник придет сменить тебя.

Пани Людвикова отошла от окна, а пан Людвик напился прямо из ведра и протянул его мне:

– Ф-фу!.. Это очень прочищает мозги. Ну, так что там у вас с Анчей, Тоник?

Я чуть не выронил ведро, которое нёс в угол, к дверям.

– Вы подслушали наш разговор в саду у Роучека?!

Пан Людвик вытер бороду.

– Кое-что я действительно слышал. Случайно, разумеется. А вообще, Тоник, не ссорься с Анчей, она хорошая девочка.

– Я и сам не хочу, – вздохнул я. – Но что делать? Не получается.

Я уселся рядом с паном Людвиком на кушетку и рассказал ему все с самого начала. Он выслушал меня, а потом стукнул кулаками по столу:

– Запутанная история, черт побери!

Мне сразу стало веселее. Все-таки приятней переживать вместе с кем-нибудь, а не в одиночку. А ещё я немножко гордился, что у меня все так запутано. Даже пан Людвик не знал, что посоветовать. Он подпер подбородок руками и задумался:

– Как быть? Как теперь быть?..

Время от времени мы отпивали воды из ведра – очень прочищает мозги. Но почему-то нам это не помогало.

– Ничего не скажешь, трудная задача, – вздохнул пан Людвик. – Но выход мы должны найти.

Он выдвинул ящик стола, достал лист бумаги, карандаш. И вот что записал:

«1. Как сделать, чтобы Анча снова подружилась с Тондой?

2. Как сделать, чтобы ребята стали водиться с Тондой?

3. Как сделать, чтобы Анча и ребята снова подружились с Рудой?»

Пан Людвик положил карандаш на стол:

– Ну, теперь все записано на бумаге. Однако помогло ли это нам?..

И снова долгие размышления.

– Пан Людвик! А может, мы хотим слишком много за один раз?

Пан Людвик постучал пальцами по столу.

– Пожалуй, ты прав, Тоник. Тогда давай подумаем, кто из вас переживает больше всех.

– Больше всех Анча. А после неё, наверное, я. Пан Людвик обвел карандашом первую строчку.

– Хорошо, Тоник, рассмотрим все по порядку. Мы склонились с паном Людвиком над бумагой.

По очереди прочитали первую строчку. Потом ещё раз. Потом ещё и ещё. Я – тонким голосом, а пан Людвик – басом. Это было похоже на песенку про белого бычка:

– «Как сделать, чтобы Анча снова подружилась с Тондой?..»

Иногда нам приходили в голову разные идеи, но все какие-то неподходящие. Например, Людвик:

– А что, если рассказать Анче, как этот Драбек плакал? А?

– Этого я сделать не могу – это предательство.