Николай Жданов - Новое море

Здесь приходилось делать наиболее глубокую выемку со дна будущего канала, и потому именно здесь был установлен этот экскаватор-гигант.

Дядя Федя нетерпеливо смотрел вперед, хорошо зная, как ждут его на «большом шагающем».

Но постепенно мысли его перешли на другое. Он почему-то представил себе Настю. Ее блестящие темные глаза как будто и сейчас смотрели на него.

Странно, что раньше, до войны, когда они учились в одной школе, он даже не обращал на нее никакого внимания. Если бы кто-нибудь сказал ему тогда, что вот эта маленькая школьница с темными косами будет ему так близка и дорога, как теперь, он бы ни за что не поверил. Все это казалось полным какого-то особенного, скрытого, почти таинственного и радостного значения. «Судьба», — проговорил он про себя.

И в этот самый момент его так сильно подбросило, что он стукнулся головой о верхнюю переборку кабины.

Машина, оказывается, уже свернула с шоссе и прямо через степь неслась к огромному, закрывавшему полнеба, земляному холму, у которого стоял «большой шагающий».

Полуторка остановилась, и сразу несколько экскаваторщиков подбежали к ней.

— А где же мальчонка? — удивился шофер, выйдя из кабины и заглядывая в кузов.

— Как? Разве его нет? — поразился дядя Федя. — В самом деле, где же он?

Оба были сильно озадачены. Стали прикидывать, куда бы он мог скрыться. Ведь всего каких-нибудь полчаса назад он сидел наверху, в кузове, и был всем очень доволен.

Дядя Федя был так расстроен, что и ремонт экскаватора не шел ему на ум.

Пташки нигде не было видно.

Пташка шагал по обочине шоссе, пропуская мимо себя грузовики. Когда машин стало меньше, он сошел с дороги и устало сел на траву.

Его сатиновая рубашка выбилась из-под ремня, ботинки запылились, вылинявшая кепочка сползла на лоб.

Багровое солнце садилось за ергенями, и в степи постепенно становилось темно.

Душноватый, горклый запах полыни и каких-то еще степных трав шел от прогретой за день земли. В небе зажглась одинокая звезда и влажным зеленоватым светом засияла над почерневшими холмами. Где-то далеко прогрохотал поезд, и стало еще тише вокруг.

Во всем мире были теперь только эта звезда да он, Пташка.

Что же, однако, делать?

Дядя Федя сказал: «Нам к самому Дону». Значит, и Настя там. Туда и надо идти!

Пташка вспомнил, что на карте, которая висела у них в классе, расстояние между Волгой и Доном, там, где проводят канал, было совсем небольшим — каких-нибудь два сантиметра. Пташка уже знал, что это только на карте два сантиметра, а на самом деле гораздо больше. Но все-таки он точно не представлял, сколько верст до Дона.

«А сколько бы ни было — обратно возвращаться не буду, — решил Пташка. — Жаль, что пожитки, и бутылка с молоком, и лепешки остались на полуторке. Ну что ж! Ребята говорили, что человек может даже совсем без пищи прожить шесть, а то и семь дней!»

Эта мысль ободрила Пташку.

Он встал и снова пошел вперед.

Шоссе тянулось теперь по самому краю неглубокой лощины. За ней виднелись во мраке причудливые очертания земляных холмов, у подножия их горели электрические фонари и под ними были кое-где люди. Тени этих людей, отбрасываемые далеко в степь, были такими громадными, что, казалось, там ходят великаны. Да и кто, кроме великанов или богатырей, мог бы нарыть эти земляные горы!

Пташка свернул с дороги и храбро направился в темноту. Он шагал, спотыкаясь на кочках, потом набрел на след, накатанный самосвалами.

За холмом, должно быть, что-то происходило. Оттуда доносился неясный шум, и на шоссе, прямо через лощину, светя фарами, выезжали грузовики.

С трудом взобравшись по крутому склону холма, Пташка увидел глубокий котлован, освещенный слепящими электрическими огнями. Он был похож на большой пруд, из которого выпустили воду. По глинистому неровному дну, как большие жуки, ползали самосвалы.

Две громадные машины ловко забирали грунт железными черпаками и ссыпали его в широкие корыта машин.

Людей не было видно, и Пташка подумал: «Уж не работают ли эти машины сами собой?»

Один среди развороченной земли и колеблющихся, таинственных ночных теней, Пташка почувствовал страх. Казалось, в темноте кто-то стоит, притаившись, и вот-вот протянет руку и схватит. И вдруг он увидел высокую черную башню, застывшую перед ним в ночном полумраке.

Но что это? Башня вдруг повернулась, будто громадная ветряная мельница, и два пронзительных электрических глаза устремились на Пташку, пригвоздив его на месте.