Михаил Соловьев - Переход

Утро для мальчишек закончилось неожиданно.

Семен еще рассматривал ухваченные таки с Мишкиной ладони самородки, а тишина Байкала нарушилась далеким пением лодочного мотора, ясно слышного в утренней тиши.

– Держи, – засуетился Семен и вернул талисман. – Лапу тоже убери. Прячь давай!

– Чего заторопился-то? – Мальчишка стал запихивать свое добро в мешочек.

– Да по нашу душу идут, – прислушивался Семен. – Батя не удержался. Будет сейчас на орехи. Они там паникуют, а мы тут посиживаем. Палатку снимай, а я пока лодку разгружу.

Сеня опять становился старшим, и Мишка неохотно поднялся с песка.

Неожиданно за палаткой он увидел что-то белое. Подошел.

На земле лежали многочисленные мелкие косточки, отполированные временем. Рядом валялась сухая макушка елки, под которой они остановились.

«Не иначе, ночью ветром сорвало, – сообразил парень, рассматривая светлый излом. Глянул наверх: – Слазить бы. Что там за кладбище? Наверняка гнездо какого-нибудь ястреба или филина».

Но времени не было.

Активность Сени была понятна: придут родители, а у них сборы в обратную дорогу уже идут полным ходом.

Вздохнув и глянув наверх еще разок, Мишка потянул увязку палатки, замотанную за ель.

Без затрещин все-таки не обошлось: отец Семена, дядя Юра, на расправу был скор.

– Вот они! – рявкнул он, прыгая на берег с носа лодки. – Вали сюда на раздачу.

– Ну чо ты, батя… – пискнул Семен из медвежьих объятий отца. – Видишь же, целые мы. Собираемся.

Похоже, утренняя картинка лагеря и сборов в дорогу остудили отцовский пыл, и Семен отделался лишь легким шлепком.

– Да тетка Лена полночи причитала, спать не давала: угробил да угробил… А на лодке-то утонуть только дурак может. На «Амуре», правда, парочка нырнула вчера – из-за них и сыр-бор. Я бы и сегодня не пошел: сердце-то спокойно.

Оказалось, горняшка застала вчера врасплох не только мальчишек. Катер «Амур» класса река – море, что упомянул отец, хорош на Байкале лишь в тихую погоду. На берег его и впятером не утащишь, и остается только до отстоя [6] Отсто́й – место длительной стоянки судна ( проф .). бежать.

– До бухты они не успели, – рассказывал отец. – Разом нырнули. Один в жилетке был – он и спасся. Его через пару минут наши с «ярославца» вытащили. Кстати, а вы-то одетые шли?

– Сам учил, – дернул из кучи оранжевую куртку Сеня. – Обе здесь, можешь рундуки [7] Рунду́к – ящик с откидной крышкой на лодке. не смотреть, – предупредил он отцовский порыв и прищурился: – А сам-то чего без жилетки?

Отец ничего не сказал, лишь хлопнул паренька по затылку еще раз. От медвежьей ласки голова у того слегка мотнулась.

– Ладно, зачет, – прогудел отец. – А Мишка-то как?

– Во! – оттопырил большой палец парнишка. – Сразу видно, чей племянник.

– У него и батя такой. Путешественник. Всё клады ищет.

– Находил?

– Наверно. Живет небедно, но правду кто тебе скажет? А вот пацанов правильных поднял. Я и приемного пару раз видел. Спортсмен.

– Слушай, а ты никогда не видел, как он «павлина» делает?

– Павлина?

– Ну, стойку. Когда руки вот так. – Парнишка стал моститься на валежине, повторяя Мишкины выкрутасы. – А тело горизонтально.

– Горизонтально не выйдет, – нахмурился отец. – Упадешь.

– Вот и я говорю… – начал парень.

Но закончить ему не дал Мишка. Он притащил скрученную палатку и сдержанно поздоровался.

– Садись, – дернул его за руку мужчина. – Напугался?

– Да нет. Чего бояться-то? Сеня же знает, чего делать. – Парень сел на гальку.

– Молодцы! – ухватил мужчина их за головы и прижал к себе. – Молодцы, не подвели.

Мишка потащил компанию смотреть отломленную макушку дерева и россыпь птичьих костей.

– Заберусь? – мотнул он головой в сторону старой ели.

– А сможешь? – с сомнением смотрел дядя Олег на дерево, ствол которого метра на три от земли был лысым, без веток.

– Ха! – Мишка наглухо застегнул рубашку. – По кедрам и выше бывало.

Молчаливое согласие и азарт толкали парня в спину.

– Давай подсадим… – начал было дядя Олег.

Но парень уже ловко подпрыгнул и словно прилепился к стволу. Левую ногу он поджал под себя и теперь подсаживался на нее, карабкаясь все выше.

Ель оказалась широченная – рук не сомкнешь.

– Ему бы до первых веток, – переживал Семен. – А тут еще только сучки.

Действительно, метрах в трех от земли начиналась хлипкая частая мелочь, торчащая щетиной в разные стороны. Но пацана она не остановила. Ловко прижимаясь к стволу, он добрался-таки до сучьев приемлемой толщины и скрылся в густых нижних ветвях.