Михаил Водопьянов - В дни войны [Рассказы]

— Вы-то зря гадали, — задумчиво ответил мальчик. — Я ещё не слыхал, чтоб кто-нибудь из ребят фашистам продался. Так, по-моему, не может быть!

— Ты прав.

Действительно, за всё время войны я ни разу не слышал, чтобы подросток пошёл в услужение к врагам. А как много ребята помогали своим, я наблюдал сам и слышал от других.

В партизанском отряде Шлапакова все уважали Тимофея Ивановича Куриленко. В мирное время был Тимофей Иванович учителем Пореченской неполной средней школы. А когда немецкие войска оккупировали Смоленщину, учитель ушёл с двумя своими сыновьями, Володей и Геннадием, в лес к партизанам. Вскоре все трое стали настоящими бойцами. Но больше всех прославился самый младший Куриленко — Володя. Он был храбрым и отчаянным бойцом, но в то же время очень дисциплинированным. Поэтому командир на самые трудные задания посылал именно Володю.

Не легко было скрываться народным мстителям зимой в глухом лесу. Голодно и холодно партизанам, но они не думали о трудностях и продолжали бить жестокого врага.

Партизаны смело нападали на обозы оккупантов. В боях добывали они себе самое необходимое.

Жители окрестных деревень помогали народным мстителям чем могли, но у них самих мало было продуктов. Оккупанты изо дня в день грабили крестьян. И при всём желании местные жители не могли помогать партизанам так, как это требовалось.

Однажды в партизанском отряде кончились продукты.

— Обедать не придётся, если у немцев продукты не добудем, — сказал Павел Митрофанов.

— Эх, кашки бы сейчас гречневой! — вздохнул другой партизан. — Целый котелок съел бы.

— Гречка у фрица, — засмеялся дежурный. — Пойди отними.

— Дай срок, отниму. Ещё как отниму! — обиделся партизан.

Было раннее утро. Погода стояла вьюжная. Верхушки деревьев качались и скрипели под сильным ветром. А в чаще, где расположились партизаны, было тихо, морозно.

В это студёное февральское утро из деревни Хохлово прибежала учительница Анна Матвеевна. В штабной землянке разведчица докладывала обстановку в деревне партизанскому командиру Ивану Романовичу Шлапакову.

— Обоз с продовольствием. Большой, — говорила учительница. — Остановился в деревне на сутки. Завтра отправится дальше, в город Демидов.

— И говорите, богатый обоз? — переспросил командир, хитро прищурившись.

— Пропасть всякого добра! — подтвердила Анна Матвеевна.

— А какая охрана?

— Человек тридцать…

Партизанский командир нахмурился. Охрану обоза трудно будет одолеть. В другое время три десятка солдат, охраняющих обоз, показались бы ему пустяковым препятствием. Но сейчас в лагере оставалось только четырнадцать бойцов. Все остальные ушли на боевое задание. Они должны будут взорвать железнодорожный мост и уничтожить эшелон с гитлеровцами, которые направляются на фронт.

— Спасибо за сведения, дорогая Анна Матвеевна, — сказал Шлапаков. — Только вот партизан у нас маловато для нападения… Ну ничего. Вы нам сообщили ценные сведения. В отряде кончаются продукты, и обоз мы должны захватить. Иначе придётся голодать…

Иван Романович проводил разведчицу до ближайшей лесной дороги и вернулся в землянку.

Володя Куриленко сидел у стола и при неровном свете чадящей коптилки рассматривал карты, взятые партизанами во время недавнего налёта на комендатуру в деревне Шайтары. Он тогда возглавлял группу, в которую входил и его отец, Тимофей Иванович.

Сейчас Володя сравнивал новенькие хрустящие немецкие карты с потёртой на сгибах картой командира отряда. Странным казались Володе русские названия, обозначенные чужими буквами на листах, напечатанных в Берлине. Сразу даже не прочтёшь знакомые с детства слова.

Смотрел Володя на карту и видел дороги и леса, которые исходил ещё мальчишкой. Вот они — серовато-жёлтые квадраты степных районов Смоленщины. Зелёные с синими прожилками рек и речушек лесные массивы. Деревни, большаки, рощицы, просёлки, полустанки… Он вспомнил, как ходил с пионерским отрядом в туристический поход. Здесь вот они жгли костры, варили кашу, а потом долго пели пионерские песни. А вот тут, на крутом пригорке, он однажды упал с велосипеда и вывихнул ногу.

Зажмурил Володя глаза — и предстали перед ним все изгибы дороги, ведущей в родную деревню, все подъёмы и спуски, все придорожные кустики и ракиты. Вспоминает он небольшие смоленские деревушки с почерневшими от времени срубами. Колодцы на широких улицах. Холмы. Лощины. И — поля. Поля без конца и без края. И нет дороже этих мест, где родился и вырос…