Ольга Колпакова - Луч широкой стороной

Димон тоже тихо обалдевал. Здесь, куда ни плюнь, сидели колдуны, ведьмы, волшебники, экстрасенсы, ясновидящие и народные целители. Артур показывал то на одного, то на другого проходящего и потихоньку рассказывал, кто что умеет. С ума сойти! И это не кино. Это ведь по-настоящему! Почему я ничего не вижу: ни духов, ни НЛО? Ни голоса тайные не слышу? Почему одним людям дается, а другим нет?

– А еще был случай, – загадочным голосом, как в летнем лагере перед сном, рассказывал один из паломников, – приехали на раскопки из школы дети с учителем. Учитель вышел из автобуса, побежал на раскопки. Через сутки только поймали – все бегал и кричал, что видит древних жрецов. «Скорую» вызывали. Не все эти контакты способны выдержать.

– Конечно, – кивнула Артурова мама. – На Аркаиме есть шесть мест, где проходит Луч энергетический. Если ты без специальной подготовки в места силы попадешь, то сознание не справляется. Особенно один луч силен. Мы на него новичков не водим. Только после трех спецзанятий… Там человек сам Лучом становится, соединяя Небо и Землю. Чем шире Луч, тем больше в человеке сил для исполнения своих желаний. Записаться на тренинг можно у меня.

Если папа это услышит, он уже не будет орать, куда мы его затащили. Он нам просто тихо свернет шеи. Он терпеть не может всякую бесовщину и в приметы не верит.

– А ты что-нибудь тоже умеешь? – спросил Димон Артура.

– Да так… – скромно улыбнулся тот. – Иногда получается пропавшие вещи находить. Или людей. Только вы в школе не говорите: отбоя не будет.

– Наш Очкарик тоже мог, – кивнула я, но вовремя заткнулась и не стала уточнять, кто такой Очкарик.

Уже в темноте мы поднялись на холм Покаяния. Там сидели мама с Алешкой, смотрели на звезды.

– А папа где? – спросил Димон.

– Пьет из фляжки священный напиток хаому или что-то типа, – ответила мама. – Хаома молочная и прутья барсмана – чудесное средство от злобных карапанов.

Я пробормотала несколько раз цитату про злобных карапанов. Почему-то с каждым разом они в моем представлении становились все менее злобные и более несчастные.

– Тут вообще у всех крышу снесло, – сказал Димон. – Дурдом на выезде. Если б я знал…

– Не поехал бы? – удивился Лешка.

– Не, я бы взял твой костюм Бэтмана и прокатился на лошади, как какой-нибудь Зорро. Отпад! Кто что хочет, тот то и делает. И никто не смеется над ним. Свобода полная. Без всяких денег, без связей и прочих выделываний можно жить. Словно с тебя путы сняли.

– Так я взял его, костюм. – Лешка встал, включил надетый на голову фонарик и раздвинул руки. Он был в бэтмановском плаще и с игрушечным мечом.

– Дэвы!

– Ангел!

Мнения у смотревших снизу разделились. На соседнем холме шаман ударил в бубен. Настала полночь.

Встали мы за пятнадцать минут до рассвета. Если бы Артур не пришел нас будить, чтобы позвать на гору, я бы не стала подниматься. Мы полночи ходили от костра к костру, историй наслушались и потом еще долго укладывались.

Мы вылезли, солнца еще не было, но было светло. Интересно – почему?

Родителей будить не стали. На горе уже было полно народу. Кто сидел, глядя на рассвет. Кто ходил по лабиринту. Чуть пониже люди стояли группами, поднимали и опускали руки и загадывали свои желания.

О, духи Аркаима и сам Ахура Мазда со всеми, как называет их Леха, заратуштрами! Я хотела только спать, и вообще очень сложно в пять утра сформулировать, что ты хочешь от жизни.

Димон тоже молча смотрел на солнце. Было как-то стыдно перед такой толпой народа озвучивать свои мечты. Видимо, кричать стеснялись не только мы… Под камнями выложенного на вершине лабиринта лежали записки с желаниями. Многие развернулись, вылетели. «Хочу машину»… «Хочу мир во всем мире»… «Большую зарплату»… «Хочу за него замуж»…

– Я сегодня хочу научиться свистеть, подружиться с сусликом, сходить и посмотреть все вокруг, поесть, перестать бояться лошади и чтобы у всех настроение хорошее было… – Один только Леха, наш весь из себя научно-познавательный братец, шептал свои планы, водя руками вверх и вниз.

Солнце поднималось медленно. На какое-то мгновение я почувствовала скорость движения Земли: как величаво она поворачивается моей стороной к Солнцу. Не хватало только, чтобы Земля сказала: «Познакомься, Динка, это – Солнце; познакомься, Солнце, это – Динка; она на мне живет и пока не понимает, зачем она это делает; но в целом ей нравится».