Сергей Розанов - Приключения Травки [Художник И. Гринштейн]

- Дядя, вам кого? Здесь никого нет, дядя. Здесь только одни матери и ребенки. А я еду к бабушке в Киев.

Папа обратился к пассажирам. Все это были мамы с маленькими детьми. Был, правда, один военный, да и тот с грудным ребеночком на руках.

Папа сказал:

- Товарищи! Не приходил ли сюда мальчик чуть побольше этого? (Он указал на стоявшего рядом с ним мальчугана.) С детскими лыжами…

Военный ответил:

- Нет-нет, не приходил сюда мальчик. Ни с лыжами, ни без лыж. Я здесь уже часа два сижу.

И остальные пассажиры подтвердили, что не видели Травки.

Папа еще раз взглянул на детей в зале ожидания. Самый старший из них, тот самый мальчонок с светлыми кудряшками, смело бегал по всему залу и всем рассказывал, что он едет в Киев, к бабушке. Он только изредка подбегал к своей маме.

Травка был гораздо старше этого мальчонки и гораздо самостоятельнее.

«Уж не уехал ли он один? - подумал папа про Травку. -Конечно, уехал! Дорогу от станции до дачи Измайловых он ведь знает. Вот и уехал, не дождавшись меня!»

И папа чуть не бегом поспешил на перрон.

- Ваш билет! - обратился к нему контролер, как только он добежал до решетчатой двери перрона. - Не видите разве надпись: «Приготовьте билеты»?

Папа дрожащей рукой протянул контролеру билеты - свой и Травкин.

- Вам на Пролетарскую? - спросил контролер. - Ваш поезд давно ушел.

- А вы не заметили, здесь не проходил мальчик? - спросил папа, стараясь сделать приятное лицо. - Маленький такой, ротик в чернилах… точнее - в чернильном карандаше. Вот его детский билет.

- Здесь много мальчиков проходило, - ответил контролер. - И я, право, не обратил внимания.

Папа осмотрел через решетку весь перрон. Травки не было видно.

«Он, конечно, уехал на поезде, - решил папа. - Нужно скорее отправить телеграмму вдогонку поезду».

Он подошел к окошечку телеграфа. Телеграфистка дала ему синий листок бумаги. Папа написал на нем все, что нужно, заплатил за каждое слово и стал смотреть, как телеграфистка отправляет телеграмму.

Она подошла к маленькому столику, на котором стояло двойное колесо. Внутри колеса, как на катушке, была намотана узкая бумажная лента. Около колеса были круглые металлические коробочки и небольшой аппаратик с деревянной головкой. Телеграфистка взялась за деревянную головку и начала выстукивать: «цик, цик, циик, цик, циик, циик, цик, цик, циик, циик, цик, цик…»

По проволоке, которая протянута на высоких столбах вдоль железной дороги, быстро-быстро побежал невидимый электрический ток. Быстрее поезда, быстрее автомобиля, быстрее самолета, быстрее ветра…

На железнодорожной станции, где сидела другая телеграфистка и стоял такой же телеграфный аппарат, с катушки поползла бумажная лента. На ней стояли черточки и точки. Это электричество, посланное телеграфисткой из Москвы, то прижимало маленькое перышко к ленте, то отпускало его. Прижмет, подержит немного и отпустит - получалось тире. Прижмет только на секундочку - получалась точка.

У телеграфистов своя азбука. Одна точка и одна черточка (.-) обозначают букву «А». Одна черточка и три точки (-…) - букву «Б». И так каждая буква обозначается только черточками и точками.

Телеграфистка, принимавшая телеграмму, стала смотреть на бумажную ленту и писать на бланке вместо телеграфных букв обыкновенные.

Получалось вот что:

«ПО ВСЕМ СТАНЦИЯМ ПОЕЗДОМ ПЯТЬДЕСЯТ СЕМЬ СЛУЧАЙНО УЕХАЛ МАЛЬЧИК ВЕРНИТЕ РОДИТЕЛЯМ»

Когда поезд ушел и Травка остался один, он почувствовал беспокойство: а вдруг папа уехал на дачу и оставил его одного? Да нет, быть этого не может! Папа никогда бы так не сделал!

В это время к Травке подошел начальник станции в серебряных погонах и спросил:

- Послушай, мальчик, ты что же, провожал кого-нибудь? Такой маленький - и вдруг один! Вот что значит настоящий пионер!

Для пионера Травка был еще мал. Но он почувствовал себя совсем большим. Он заложил руки в карманы своей лыжной курточки и важно ответил:

- Я не очень маленький. Я средний. Папа говорит, что я старше дома-великана. Шутит, конечно. Он даже взял меня с собой кататься на лыжах. Но только потерялся.

Начальник станции широко раскрыл глаза, поднял кверху брови и наклонился к мальчику. Издали его можно было принять за вопросительный знак.

- Кто потерялся?

- Мой папа.

Начальник станции почему-то улыбнулся, но не обидно, а по-хорошему. Потом он задумчиво помычал: «Мм-мм-мм-мм…»