Николай Наволочкин - Жили-были…

Учительница одобрительно кивнула и, подперев голову рукой, приготовилась слушать. Но Петя уже высказал всё, что знал. В классе наступила томительная тишина. Молчал Петя, молчала учительница, замерли ребята, и только кто-то на задней парте торопливо перелистывал учебник. Он, наверно, тоже, как и Азбукин, только сейчас заинтересовался положением германских императоров, проживавших пять веков назад.

Прервав наконец затянувшуюся паузу, Анна Фёдоровна попробовала помочь Пете наводящими вопросами. Но наводящие вопросы приносят пользу, только когда человек что-нибудь знал, да позабыл. А Азбукину учительница с таким же успехом могла пытаться помочь ответить на вопрос о породах африканских попугаев: о попугаях и германских императорах Петя знал примерно одинаково.

Пришлось явиться домой с двойкой…

Всё это случилось в прошлом. Точнее — в прошлом учебном году. Двойку по истории Петя исправил, а фотографией заниматься не бросил. На каникулах в пионерском лагере он сделал немало хороших снимков. А на днях услышал, что городской Дворец пионеров объявил фотоконкурс на тему «Дети нашего города».

«Сниму-ка я целый сюжет про жизнь ребят нашего переулка, — решил Петя. — Ребят у нас хватает».

Жили-были в третьей квартире мужчины. Жили они вдвоём не год и не два, а целых три. Одного из этих в общем-то неплохих мужчин — того, что был постарше и повыше, звали Папа, а второго — Мальчик, а иногда — Кузнечик. Мальчик действительно походил на кузнечика. Был он тоненький, невысокий, хотя всё время рос и рос и любил, как все кузнечики, попрыгать… В общем, это была мужская семья. Ни мамы, ни сестрёнки у них не было. И хотя это плохо и порой мужчинам приходилось трудновато, но они не падали духом. Ведь правда не падали? — Нет, ни разу.

— Ну, насчёт «ни разу» тут ты преувеличиваешь, а если говорить в целом, то не падали… Да… Так вот. Имелись у них, понятно, недостатки. Любили они, например, валяться на диване. Вот как мы с тобой сейчас. Не прочь были побродить по городу. А один из них — имя его мы называть не станем, он и сам догадается — очень уж пристрастился к мороженому. Дай ему на обед вместо первого мороженое, вместо второго — мороженое и на третье — мороженое, он бы и глазом не моргнул. Или моргнул бы, а?

— А какое мороженое? С вафлей?

— Это уж какое окажется.

— Нет, не моргнул бы.

— Да, я знаю. А второй, имя которого мы тоже называть не будем, курил. Много курил. Он знал, что курить вредно и что это один из его недостатков, но бросить никак не мог. Наверно, у него маловато было силы воли. Водились за ними и другие грешки. Поленятся иногда — и посуду моют не горячей, а холодной водой. Или одному из них так вдруг не захочется идти в детский сад, что хоть плачь.

— Но он же не плакал…

— Конечно, по-настоящему не плакал — он ведь мужчина, а так, чуть-чуть, — бывало. Впрочем, всех недостатков двух мужчин не перечислишь. Как все порядочные люди, они боролись со своими недостатками, но плоховато. Поборют вроде один какой-нибудь, а тут новый появляется.

— А какой?

— Да вот тот мужчина, что поменьше, в последние дни никак спать вовремя не ложится.

— А это разве недостаток?

— Ещё бы!

— Что же ты раньше не говорил, что это недостаток?

— Не говорил, а сейчас говорю.

— Ладно, рассказывай дальше.

— Вот так они жили-были и в один прекрасный выходной день отправились на Амур. Целый день на реке пробыли. На пароходе катались, купались, на солнышке поджаривались. Возвращаются под вечер домой… Что такое? В квартире кто-то был.

— Воры, да?

— Ты ложись, ложись и слушай… Смотрят мужчины — в квартире всё прибрано. Полы протёрты. Посуда, которую они с вечера газетой на столе закрыли, перемыта и в буфете стоит. Все машины и кубики аккуратно расставлены. А с газовой плиты чем-то таким вкусным пахнет. Такой приятный запах! Подскочил Кузнечик, открыл кастрюлю, а в ней домашний борщ из свежих овощей.

— Такой, как мы у бабушки в деревне ели?

— Совершенно верно.

— Так, может, бабушка к нам… то есть к ним, приезжала?

— В том-то и дело, что не приезжала.

— А кто же тогда?

— Ну, не всё сразу. Это я расскажу в другой раз.

— Пап, ты только скажи — кто, а рассказывать будешь потом.