Михаил Львовский - Точка, точка, запятая...

Восьмой «Б» встретил Лешу совсем иначе, чем Волика пионеры. Увидев Лешу, Вадим издал какой-то пронзительно-протяжный боевой клич. К нему присоединились остальные. Кто смеялся, кто свистел, кто просто тянул: «А-а-а». В этом не было никакой злости: просто, как это иногда случается, каждый старался отличиться друг перед другом. Но Леше от этого не было легче. Он сделал несколько неуверенных шагов и остановился. Женя, которая сначала смотрела на него с любопытством, отвернулась к реке.

Для Волика это было страшным ударом. Он с отчаянием посмотрел на друга, а тот в поисках хотя бы одной родной души медленно обводил взглядом своих одноклассников. Гвалт усилился.

«Ну что ты здесь еще надеешься найти, — подумал Волик, — если даже такая девочка от тебя отвернулась?»

И вдруг все услышали:

— Иди сюда, Леша.

Это сказала Женя. Она стояла возле своего зонта и как ни в чем не бывало смотрела то на Лешу, то на Волика.

Наступила такая прекрасная, такая спокойная тишина, как будто Женин голос имел волшебную власть над всеми отвратительными звуками мира. Как будто он мог усмирить даже транзисторы.

Сразу стали слышны шелест ветра, плеск воды и отдаленные голоса на реке.

В этой прекрасной, спокойной тишине Леша подошел к Жениному зонту. Девочка опустилась на колени и, присев на пятки, сказала:

— Садись.

Леша сел. Волик улыбнулся Жене. Дескать, отдаю друга в надежные руки. Женя тоже улыбнулась, щелкнула сумочкой и, вытащив платок, вытерла Лешин лоб.

Волик независимо удалился.

— Тебе не жарко, Леша? — спросила Галя Вишнякова.

— Разделся бы, — как будто совсем добродушно посоветовал Вадим.

— Мне не жарко, — поспешно сказал Леша и отодвинулся от Жени.

Главный зонтик решил оставить Лешу и Женю в покое. Собственно, выручил Лешу Вахтанг. Он сделал великолепную стойку и приковал к себе внимание всего пляжа. Стойка перешла в мост, мост — в шпагат. Снова стойка…

А Леша уже сидел голый по пояс. Видно, он здорово смущался. Но Женя, аккуратно складывая его рубашку, так успокаивающе приговаривала: «Вот мы ее сюда положим, тут на нее песок не попадет», — что можно было догадаться: это смущение ненадолго.

Стойка Вахтанга привлекла фотографов. Ему кричат: «Еще секунду!» — щелкают аппараты, звучат одобрительные возгласы даже на английском языке. Когда Вахтанг сделал заднее сальто, раздались аплодисменты.

Леша уже был в плавках.

— Давай-ка мы на брюки книгу положим и мою сумку, — приговаривала Женя. — Вот так. И ничего им не сделается…

Лешу теперь ничто не смущало. На сердце было легко, и все казалось возможным.

— Ребята, — неожиданно крикнул он и подпрыгнул, — смотрите, там снаряды освободились! — и показал в сторону опустевшего спортивного городка.

Сейчас Леша был очень красив. Юношеская стройность его тела могла не нравиться только ему самому. Правда, Леше не мешало бы побольше загореть, но ведь это дело поправимое.

Все повернулись в сторону спортивного городка. Раздался боевой клич, и через секунду восьмой «Б» мчался к снарядам.

Дядя Костя, глядя вслед убегающим ребятам, озабоченно сказал Наташе:

— Пошли.

Может, это было Лешино предложение, а может быть, так получилось само собой, но только весь класс столпился у ямы для прыжков.

Первое время никто не сбивал планку, и ее поднимали все выше и выше. Потом взять очередную высоту стало не так просто. Многим приходилось устанавливать планку на место после неудачного прыжка. Многим, но не Леше, и он с трудом скрывал ликование.

Наконец планка — на высоте школьного рекорда, о чем тихо, но так, что все слышали, сообщил Леша. Взять эту высоту долгое время никому не удается.

Очередь дошла до Вахтанга. Он делает несколько упругих шагов и легко перелетает через планку. Раздаются бурные аплодисменты. Опять щелкают фотоаппараты. И тогда к прыжку начинает готовиться Леша. Его разбег явно не отработан, суетлив. Да и в воздухе Лешино тело ведет себя «неорганизованно». Но, неуклюже плюхнувшись в песок, Леша оборачивается назад и… видит не шелохнувшуюся планку.

В полной тишине Леша медленно поднялся и обвел взглядом своих растерявшихся одноклассников. Кто-то фыркнул, на него зашикали.

— Вот. Рекорд… — сказал Леша, отплевываясь. (Он наелся песку и прикусил язык.)

Но все почему-то молчали.

Женя смотрела на своих одноклассников так, словно хотела сказать: «Ну, что ж вы молчите? Не ожидали? А я знала, знала!.. Эх, вы…»