Виктор Сидоров - Федька Сыч теряет кличку

– Товарищи, – отчетливо сказал лейтенант, – случай на стройке очень прискорбный. Он говорит о том, что мы плохо следим за нашими детьми. Мы все отлично понимаем, к чему может привести подобная безнадзорность… Сегодня дети без злого умысла, ради баловства, уничтожили материальные ценности, а завтра… завтра они при стечении обстоятельств совершат уголовное преступление…

– Ого! – прошептал Алька, и надо сказать, что ему не особенно по вкусу пришлась фраза лейтенанта. – Это мы-то можем совершить преступление?!

Оглянулся на ребят. Они стояли хмурые, унылые. Яшка был непривычно молчалив. Димка Удодов, который, к своему великому счастью, не принимал участия в налете на стройку, теперь с веселым и независимым видом злорадствовал:

– Эх, дадут сегодня кому-то! Эх и лупцонут сегодня кого-то!

И тут же получил по шее такую затрещину, что даже присел. А Ливанов продолжал:

– Да, от хулиганства до преступления – один шаг. И то, что произошло на строительной площадке, уже больше, чем хулиганство: дети нанесли большой ущерб. Этот проступок, вы сами понимаете, товарищи родители, мы не имеем права оставить безнаказанным…

У ребят все замерло в груди, особенно, когда увидели лица взрослых. Такие лица, все по опыту знали, не предвещают ничего приятного. А лейтенант, словно нарочно, подливал масла в огонь.

– Пока не поздно, мы должны очень серьезно подумать о досуге наших детей. Об их интересах и увлечениях. И еще. Убытки, нанесенные стройке, должны быть возмещены. Это сделают родители, дети которых принимали участие в уничтожении материальных ценностей.

На площадке воцарилась тишина. Родители сидели хмурые, озабоченные.

– Вот так подразнили сторожа, – уныло произнес – Алька. – Ух, и будет мне!

– Не умирай раньше времени, – буркнул кто-то. – Слушай, вон Яшкина мать что-то говорит.

– Я не согласна с такой мерой, чтобы родители возмещали убытки. Нужно еще доказать, что это дети изломали ваши, как их там, – материальные ценности, а не сами строители. Может быть, они валят с больной головы на здоровую. Это во-первых. А во-вторых: где был сторож? Куда он смотрел? Почему не прогнал детей? Это я говорю в защиту тех, кого товарищ из милиции обвиняет. Мой ребенок не мог участвовать в этом гадком деле. Он находился весь день дома…

На площадке сразу стало шумно. Заговорили почти все:

– Вас, товарищ Коржнева, никто не уполномачивал говорить в нашу защиту…

– Мы вполне доверяем товарищу Ливанову…

– Зачем же ставить так вопрос? А с детьми пора, товарищи, что-то делать…

Котька Блинчиков хихикнул, кивнув в сторону собрания:

– Видал, как разговорились. Тетя Лена сразу нос утерла милиционеру.

Алька разозлился.

– Себе утри нос, вечно шмыгаешь. – Потом обернулся к ребятам. – А где тут «ребенок»? Ах, вот ты!

Яшка весь передернулся от злости и обиды. Так бы и трахнул по круглой Алькиной голове, да нельзя – ребят много.

А Алька, этот добродушный и закадычный Яшкин приятель, вдруг окончательно взбеленился. Подошел к Яшке и проговорил:

– Слушай, Яшка, если с нас высчитают деньги, а с тебя нет – бить будем! Понятно?

Яшка криво усмехнулся.

– Ты что ли?

– И я.

– Видали мы таких… – Хотел еще что-то сказать, но повернулся и торопливо пошел к дому.

Алька долго смотрел ему вслед, потом сплюнул и пробормотал:

– Ишь какой! «Ребенок». Молчит, будто и в самом деле не ходил дразнить сторожа.

Собрание кончилось. Ребята поплелись по домам. У многих в этот вечер ныло сердце в предчувствии крепкого нагоняя.

Шумные и оживленные возвращались Тимка с Андрюшкой из города. Два дня они безуспешно искали по магазинам спицы и педаль для велосипеда. И только час назад случайно набрели на какой-то невзрачный магазинчик, в котором неожиданно нашли и то, и другое. Теперь они торопились в «скворечник».

Хорошо бы сегодня закончить ремонт велосипеда и еще успеть сбегать в церквушку поискать потайной ход.

Эта церквушка который день не выходит у Андрюшки из головы: что ни делает, а все о ней думает. Ведь не зря кто-то и подземелье построил, и ход в него проделал, да еще огонь по ночам зажигает. Андрюшка и Тимка так увлеклись церквушкой, что их история с налетом на стройку не взволновала. Только ребят жалко. Альке, говорят, крепко попало от отца. И Блинчикову. И даже Яшке. Нет, дразнить сторожа – не интересно. Особенно Тимке после того, как сторож уши натер. А вот церквушка: это – да! Рассказать ребятам – все ахнут: забудут и сторожа, и «сыщиков-разбойников».