Зоя Воскресенская - Девочка в бурном море. Часть 2. Домой!

— Я понимаю, что вы ругаетесь, — догадался Мэтью по злым глазам Антошки, — давайте спросим боцмана; он старший за хозяйство.

Антошка побежала разыскивать боцмана, ее швыряло от переборки к переборке, а стюард шел за ней размеренным шагом, переваливаясь с ноги на ногу, не позволяя волне играть с ним.

Боцман решил вопрос сразу.

— Выдайте то, что отберет мисс, составьте акт и скрепите его подписями.

Мистер Мэтью оказался прав. Тельняшки были так грязны, что на них только угадывались синие полоски, все в дырах и масляных пятнах. Но хорошо, что у человека есть спина, на которой меньше всего снашивается и пачкается одежда.

Антошка отобрала кучу тельняшек.

Мистер Мэтью долго выписывал квитанцию — видно, редко держал он карандаш в старых, негнущихся пальцах. Он внимательно пересчитал тряпье, словно это были драгоценные реликвии, и дал расписаться.

Антошка прочитала, что она, мисс Анточка, получила для своего ребенка, подобранного в море, девять старых, пришедших в негодность моряцких тельняшек.

И закипела работа. Сначала Антошка стирала тельняшки в ванне, стараясь смыть масляные пятна, пока Улаф не посоветовал ей отрезать все непригодное и стирать одни спинки. Потом мама сделала из жесткой упаковочной бумаги выкройки, и Антошка принялась шить.

Не так-то легко шить, когда под тобой зыбкая палуба и иголка вдруг убегает в сторону вместе с рукой. Не легко шить, когда Джонни с одной стороны, а Пикквик — с другой тянут полосатые куски себе в рот.

— У Джонни режутся зубки, — сказала Елизавета Карповна. — Ему хорошо бы дать погрызть валерьяновый корень, но где ею возьмешь?

— Значит, у мистера Пикквика тоже режутся зубы, — сказала Антошка.

Щенок грыз все, что попадалось ему на глаза: ножки кресел, лыжные башмаки, изорвал в клочья ленточку из косы Антошки, и теперь вместо двух ей пришлось заплетать одну косу.

Весь день Антошка сидела на койке, шила и напевала песенки. А к обеду принесла Джонни в кают-компанию. Сняла с него шубку, которая после пребывания в воде высохла, заскорузла, и Джонни старался от нее поскорее освободиться.

Маленький полосатый мальчик оглядывал всех веселыми глазами и, выпячивая нижнюю губу, пускал пузыри, весело смеялся.

И все смеялись, и все рассказывали о своих детях. Оказывается, все дети в этом возрасте пускают пузыри, все тащат в рот что попало, и снова были извлечены из нагрудных карманов фотографии и в который уже раз обходили по кругу, и снова все хвастались своими самыми умными детьми и самыми красивыми женами.

— У Джонни режутся зубки, ему нужен валерьяновый корень, — со знанием дела сказала Антошка.

— А не может ли валерьяновая настойка заменить корень? — поинтересовался доктор Чарльз.

Все громко рассмеялись, а Джонни решил, что смеются над ним, долго вытягивал нижнюю губу и расплакался.

Антошка вытащила из кармана свитера картонного плясуна, и у Джонни сразу высохли слезы. Украинский хлопчик, в вышитой рубашке и в смушковой папахе набекрень, в сапогах, лихо отплясывал и поразил воображение не только Джонни, но вызвал настоящее восхищение всей кают-компании.

Антошка немножко возгордилась и милостиво обещала сделать, если позволит время, каждому на память такого плясуна.

— А позавчера было любопытное происшествие, — сказан капитан. — Я был на мостике и получил от впередсмотрящего сигнал: «Человек за бортом». Схватился за бинокль и вижу, на волне качается ребенок. Вот, думаю, везет нам на детей. Пригляделся, а это была большая кукла.

Антошка схватила мать за руку.

— Скажите, эта кукла была в голубом платье и белых башмаках? — срывающимся от волнения голосом спросила Антошка.

— Вот этого я не разглядел. Кукла то исчезала, то появлялась на гребне волны.

Антошка сидела с широко открытыми глазами; она видела эту куклу, мягкую, теплую, резиновую, которую купил Василий Сергеевич для своей Ленки. Кукла раскинула руки, и волны то подминали ее под себя, то вышвыривали наверх, и тогда с огромных открытых глаз скатывалась, как слезы, вода… А Алексей Антонович, Василий Сергеевич?

Антошка схватила Джонни, натянула на него шубку и бросилась вон из каюты.

— Что случилось? — спросил капитан. — Девочка обиделась, что я не велел поднять на борт эту куклу?

— Нет, нет, — ответила Елизавета Карповна и, извинившись, пошла вслед за дочерью.

Антошка лежала на койке и, обхватив Джонни, плакала. Малыш тоже ревел во все горло.

— Мама, ты понимаешь, чья это кукла?