Николай Жданов - Морская соль

— Сын Героя Советского Союза Парамонова? — спросил начальник, когда Дуся приблизился к столу.

Дуся проглотил комок, душивший его, и шумно, глубоко вздохнул.

— А почему вздыхаем? — сказал начальник ласково и, протягивая Дусе погоны, положил ему левую руку на плечо.

— Я вам лучше… потом скажу, — с трудом выговорил Дуся и, взяв погоны и ленточку, опять вздохнул, но уже с облегчением.

— Хорошо, — согласился капитан первого ранга, — потом так потом. — А ты что же, такой нерешительный разве?

— Нет, я решительный уже… — сказал Дуся. — Я думал, мне потому не выдают, что мы на озере тогда были.

— Это что же, тогда в грозу? Когда шлюпку угнало?

— Её не угнало. Это мы на ней за Тропиночкиным ходили на остров.

Бахрушев молча посмотрел на Стрижникова и опять обратился к Дусе.

— Значит, и ты с ними был? — спросил он с удивлением.

— Да. Я тоже был с ними, — проговорил Дуся как мог более твёрдо, хотя мальчишеский голос его чуть задрожал от волнения в напряжённой тишине зала.

— Та-ак. На выручку отправился? Это по-матросски. Самая соль морской жизни — в дружбе, в товариществе. — Добрые, бодрящие ноты в голосе Бахрушева были неожиданными для Дуси.

Он приподнял голову и посмотрел в лицо старого моряка.

— Так ты потому и испугался сейчас — думал, тебе погон не дадут? — услышал он и, выпрямившись, подтвердил:

— Да. Испугался немного.

Все почему-то засмеялись.

Но Дусе уже стало легко, и сам он тоже улыбнулся, правда, довольно растерянно.

— Ну что ж, идите, — сказал Бахрушев.

Дуся повернулся, и все увидели, с какой доброй улыбкой начальник смотрел ему вслед, пока он шёл к своему месту в шеренге.

Трёхмачтовая моторно-парусная шхуна «Лада», о которой говорил Дусе Раутский, вошла в Неву на рассвете, когда разводят мосты. В полусумраке белой ночи стройный её силуэт неслышно скользил по реке меж уснувших каменных громад города. Паруса были убраны, и только великолепный рангоут выделялся на фоне бледного неба.

Правый створ Кировского моста был отведён в сторону. Чуть слышно постукивая мотором, «Лада» прошла меж каменных быков и, отвернув влево, замерла, став на якорь как раз против домика Петра I.

Набережная в это время была совершенно безлюдна. На противоположной стороне, в Летнем саду, выглядывали из-за чёрных стволов старых лип белые фигуры мраморных статуй. Покоряясь общему безмолвию, Нева казалась недвижимой, только слабый рокот струй, ударяющихся о штевень, выдавал вечное течение реки.

Наконец первые солнечные лучи затрепетали на золотом шпиле Петропавловской крепости. Огромные дуги мостов, белая колоннада Фондовой биржи, богатырский шлём Исаакия, дома, деревья, чугунные ограды садов — всё становилось с каждой минутой отчётливее в прозрачном и свежем утреннем воздухе.

Вот откуда-то издалека, с Выборгской стороны, донёсся заглушённый расстоянием заводской гудок. Призывные звуки горна возвестили начало дня.

Весть о прибытии судна тотчас распространилась по училищу.

В то утро Дуся впервые увидел «Ладу». Шхуна стояла довольно далеко от берега и казалась столь же заманчивой, как и недоступной.

Но всё сложилось для него и неожиданно и удачно.

Всё утро Дуся провёл на набережной.

Вот от «Лады» отвалила шлюпка. Три моряка, из которых двое гребли, а один сидел на руле и подавал команду, подвели шлюпку к нижним ступеням гранитной лестницы, спускавшейся к самой воде. Дуся обрадовался, узнав в сидевшем на корме загорелом моряке мичмана Гаврюшина.

Мичман, очевидно, торопился и, не задерживаясь, прямо через булыжную мостовую прошёл к училищу. Тогда ещё тут не было деревьев, цветов и асфальта. В том месте, где теперь стоит «Аврора», работала землечерпалка, выбирая ковшами грунт со дна реки, чтобы крейсер смог свободно подойти вплотную к гранитной стене набережной.

Занятий в тот день не было. Большинство новичков получили разрешение навестить своих родных перед началом учебного года. Дусю никто не тревожил, да и сам он ничего не замечал вокруг, кроме «Лады».

Вдруг кто-то свистнул у него за спиной. Дуся оглянулся и увидел перед собой Тропиночкина. Он был уже в полной форме, при погонах и с лентой на бескозырке.

— Это наша шхуна, нахимовская, — сказал он и с важностью поправил погон на своём плече.

— Ты когда же всё получил? — спросил Дуся, разглядывая его новую форму.

— А сейчас — как приехал, так и получил, — сказал Тропиночкин.