Николай Жданов - Морская соль

Он приказал им сесть на дно лодки и держаться за банку.

Хорошо, что Дуся уже знал, что банка — это скамья. Он уцепился за неё обеими руками и прижался к Тропиночкину, тоже мокрому до нитки. Были минуты, когда Дусе казалось, что Метелицын вот-вот выбьется из сил и тогда их шлюпку опрокинет.

Но Метелицын был неутомим. Только раз ему не удалось вовремя поставить шлюпку поперёк волны, и вода хлестнула через борт и залила днище. Дуся привстал было, но Метелицын грозно крикнул: «Сесть!» И им снова пришлось покориться.

Наконец шлюпка прошуршала днищем по песку и остановилась, ткнувшись носом в край берега.

— Ну, ваше счастье, что не опрокинуло, — сказал Метелицын. — Выбирайтесь поскорее да идите к себе.

Дуся и Тропиночкин, порядком промёрзшие, мокрые, напуганные бурей, мгновенно выбрались на сушу.

— Спасибо вам, — еле выговорил Тропиночкин, вздрагивая от холода.

— А как же шлюпка? — спросил Дуся.

— Это уж моя забота, — сказал Метелицын. — Вот утихнет немного, отведу к пирсу. А вы, в случае чего, держите язык за зубами. Понятно?

— Понятно, — пролепетали Дуся и Тропиночкин и побежали по скользкому берегу.

Дождь ещё шёл, но ветер стихал, и небо стало светлее, так что вечер уже не казался ночью.

Пробежав метров полтораста по берегу, мальчики очутились на дорожке, ведущей к пирсу.

— Ого, куда нас отнесло! — изумился Тропиночкин.

— Тише, — остановил его Дуся, — кто-то идёт.

Они замерли под деревом. По тропинке спускались к пирсу два офицера в дождевых плащах.

— Вы ясно видели шлюпку? — услышали они, когда офицеры проходили мимо.

— Просто как на ладони. Молния осветила всё озеро, и я увидел, как ветер сносит её к берегу.

— Да, за такой беспорядок на пирсе придётся взыскивать самым строгим образом. Это совершенно нетерпимо, — проговорил опять первый офицер.

Шаги на тропинке замолкли.

— Кто это? — прошептал Дуся.

— Начальник училища капитан первого ранга Бахрушев. Разве ты не узнал? А с ним, должно быть, дежурный офицер. Видно, они нас заметили на озере.

— Что же теперь будет?

— Может быть, ещё не узнают, кто виноват, — сказал Тропиночкин. — Нам с тобой надо молчать.

Они вновь пустились бежать к лагерю.

Гроза помешала обычному для этого времени распорядку: у домика и у забора мелькали в темноте фигуры нахимовцев. Оказалось, что ветром сорвало покров одной из палаток; палатку укрепляли вновь. Дуся и Тропиночкин, воспользовавшись происшествием, незаметно пробрались на свои места и, сняв мокрую одежду, заснули как убитые.

Ах, каким прозрачным, каким ясным и свежим было утро следующего дня! Омытый дождём, мир наслаждался теплом и солнцем, озеро тихо светилось сквозь нежный парок, курящийся над водой. Просто трудно было поверить, что ещё вчера вечером здесь свистел ветер, лил дождь, неслись по небу тучи. Само утро как будто говорило: «Да полно, было ли это? Видите, как всё вокруг хорошо!»

Хотя до праздника оставалось ещё два дня, весь лагерь был украшен флагами. От главной мачты к воротам — в одну сторону и к передней линейке — в другую тянулись ванты, образуя огромный треугольник из разноцветных флажков. Флаги реяли над будкой у пирса и над домиком дежурного офицера.

Передняя линейка перед белоснежными палатками сверкала чистотой, достойной боевого корабля.

Старшина второй статьи Алексеев, всегда находившийся при роте в отсутствие офицера-воспитателя, объявил, чтобы до завтрака все привели в полный порядок одежду, вычистили ботинки и пуговицы на бушлатах, так как предстоит поездка на корабль.

Вот это да! Вот это денёк!

Дуся и Тропиночкин долго возились у крыльца, счищая друг с друга щёткой пятна глины — следы вчерашнего неурочного путешествия, — и с некоторой тревогой поджидали прихода «папы-мамы».

Капитан-лейтенант Стрижников появился в парадной тужурке, с белым крахмальным воротничком и чёрным галстуком. Он приказал построить роту повзводно и, приняв рапорт вице-старшин, прошёлся вдоль рядов раз и другой. И Дусе вдруг показалось, что «папа-мама» сердит и чем-то озабочен. Беспокойное сознание, что вчерашнее происшествие не пройдёт даром, охватило его.

Но Стрижников всё молчал, и Дусе уже пришло в голову, что, может быть, он ещё ничего не знает, как вдруг капитан-лейтенант сказал:

— Вчера я разрешил вам всем быть свободными до вечернего отбоя. Я думал, что каждый из вас уже понимает, что такое дисциплина, и заслуживает доверия. Однако наши воспитанники были замечены дежурным по лагерю на берегу озера уже после отбоя, во время грозы. Я хотел бы, чтобы те, кого это касается, объяснили нам, почему они не вернулись в свою роту вовремя.