Мария Халаши - И вдруг раздался звонок

Габи обхватила колени, уткнулась в них лбом и продолжала плакать. Не так громко, как раньше, без всхлипывания, но так безутешно, как человек, которого постигло большое непоправимое горе.

Тетя Вильма потопталась возле нее немного, взмахнула руками, словно собралась лететь, затем, видя, что помочь тут бессильна, пошла к соседям звонить по телефону.

Габи проплакала весь день, плакала вечером в постели и уснула вся в слезах.

На другой день тетя Вильма нажарила блинчиков с творогом, потом они пошли в зоопарк, где Габи могла глядеть на белок столько, сколько ей хотелось. Тетя села на скамейку, вынула газету и не торопила Габи, не звала ее смотреть львов. О Шумаке-младшем Габи вспомнила всего один раз, да и то сразу же забыла.

До чего здорово было в зоопарке! Целые полдня она наблюдала за белками.

В зоопарке Габи была с мамой. Шарике тогда уже купили коляску, и однажды в субботу после обеда они туда отправились.

Шари смирно глядела на зверей в клетках и, когда мама спрашивала у нее, можно ли двигаться дальше, кивала головой. Мама повела их к бегемотам, слонам, жирафам и львам. Кого может интересовать лев? Здоровенный зверь, от которого скверно пахнет! Габи интересовали только белки. Мама поторапливала их: надо еще успеть взглянуть на слона. Он такой огромный! Подумаешь! Ну и что из того?

В тот раз маме и с Шарикой не повезло. Когда они прикрепили коляску на крышу такси и сели в машину, мама спросила у нее:

— Тебе интересно было, Шарика?

— Да.

— А какое животное тебе больше всего понравилось?

— Гусь.

— Гусь? — Мама была явно разочарована. — Шарика, где же мы видели гуся?

— Он плавал в пруду.

Мама рассмеялась и сказала, что это не гусь, а лебедь. Но и на этом она не успокоилась — все пыталась доказать Шарике, что жираф или лев лучше. Но Шарика стояла на своем, утверждая, что гусь самый красивый.

Габи простояла у клетки с белками так долго, что у нее затекли ноги. Наконец она сказала тете Вильме, что можно идти домой. Тетя тотчас сложила газету и встала.

"В самом деле, было бы жалко, если бы я прикончила тетю Вильму", — подумала Габи и сунула свою маленькую крепкую ладошку в руку тети.

"Не сердитесь, господин Перс, сегодня мы не будем с вами беседовать. Я очень занята. В последнее время случилось столько всяких событий. Но об одном я хотела бы все же сказать. Кристи Хрустальная так вас любит. Из вас выйдет прекрасная пара. Вы можете сыграть свадьбу одновременно с Дюлой Свечкой. Я вам потом расскажу, какие бывают свадьбы. Сегодня я иду к Густи Бубе и сама все увижу. Если ничего неожиданного не случится, тетушка Марго скоро отвезет меня на свадьбу Густи Бубы…"

Шари откинула назад голову. Скоро она перестанет походить на жителей Комнатии: она будет ходить. А кто ходит, тому не нужно целый день сидеть на одном месте, как Ханна Херенди, или стоймя стоять, как Карчи Кувшин или Венцель Железный. И бедная Рози тоже целыми днями висит на окне, и тетушка Маришка стонет, прислонившись к стене. А Шарика будет ходить! Ноги станут ее слушаться и поведут туда, куда она захочет.

Кресло на колесах вовсе не так плохо, напрасно мама против него возражала. Неплохо, но все же, когда они выходят на улицу с коляской, все на них таращатся. И при этом склоняют голову набок. А Шарика знала: когда на тебя смотрят, склонив голову набок, тебя жалеют. Это очень неприятно, когда тебя жалеют!

Однажды к маме подошла какая-то тетя. В тот день они гуляли вдвоем. Уже смеркалось. Мама никак не могла понять, чего хочет от них совершенно незнакомая тетя. А Шарика глянула на склоненную набок голову и сразу поняла, что та подошла к ним, чтобы пожалеть и посочувствовать.

— Девочка у вас не ходит? — спросила тетя и прижала к сердцу черные кожаные перчатки.

— Пока нет, — нехотя ответила мама.

— Бедняжка! — И тетя еще сильнее наклонила голову. — Когда она заболела?

— Год назад, — пробормотала мама.

— Год назад! А есть надежда на выздоровление? — Казалось, голова тети вот-вот скатится по правому плечу на тротуар.

— Сударыня, — сказала мама уже раздраженно, — оставьте нас в покое.

Голова тети сразу вернулась в нормальное положение. Она отняла от сердца черные перчатки.

— Стоит только посочувствовать кому-нибудь, и тебе тут же нагрубят. Нет, нельзя быть доброй. Нельзя! — И незнакомая женщина, гордо подняв голову, поплыла на другую сторону улицы.

Тетя Жужи обещала Шарике, что ходить она будет, и Шарика сразу же поверила ей.