Яков Длуголенский - Сиракузовы против Лапиных

— Встречаем! — сказал Сиракузов-старший.

— С оркестром? — недоверчиво спросила мама.

— А с чем же ещё? — удивился Сиракузов-старший.

Но тут папа увидел транспарант «Привет участникам многодневной велогонки», и всё ему стало понятно.

— Хотя мы тоже на велосипедах, — сказал он, — но встречают не нас. Вероятно, тех знаменитых Кешу и Виктора, о которых мы читали в газете.

— Их мы уже встретили и проводили, — махнул рукой Сиракузов-старший, — теперь встречаем вас.

Но тут к маме с двух сторон кинулись Вера и Наташа, и Сиракузову пришлось отступить на второй план.

— Ух, как вы загорели! — удивлялись Вера и Наташа.

И это было всё, что они смогли сообщить своим родителям.

Вечером мы разбирали вещи и подарки, которые они привезли. Собственно, разбирали мы с отцом, потому что Вера, тётка Роза и Наташа, получив в подарок шляпы, заперлись с мамой в другой комнате, и часа полтора оттуда доносилось одно сплошное оханье.

— Ну, раскудахтались, — сказал я и вытащил из рюкзака увесистый холщовый мешочек.

— Здесь четыре килограмма отборных крымских камней, — сказал отец. — На себе вёз. Поделишься с Сиракузовыми.

Он ещё не знал, что тут у нас происходит, но всё же худшую половину я отложил, решив про себя: а вдруг мы ещё помиримся.

Сиракузовым-старшим и Михайле Михайловичу с Брониславой, а также тётке Галине и дяде Борису тоже были шляпы. Они лежали войлочной горкой на полу.

— А Ферапонту Григорьевичу? — сказал я, ожидая, когда же отец спросит про наше семейное кресало.

— Тоже шляпа. Не мог же я каждому покупать отдельные подарки? — сказал отец. — Я купил сразу десять на одну среднюю сиракузово-лапинскую голову.

— Между прочим, Ферапонт Григорьевич — муж тёти Розы, — сказал я, ожидая, как отец на это сообщение отреагирует.

Он отреагировал:

— А! Значит-таки, они снова решили жить вместе? Ну, что ж, я так и думал.

— Не знаю, решили они жить вместе или не решили — тётя Роза мне про это не говорила.

— А я уж думал, она совсем того, если обсуждает с тобой такие вещи.

— Чего — того? — удивился я.

— Тётка Роза.

Рюкзак был опорожнен, и тут я вспомнил, что не хватает ещё одной вещи, о которой писали родители. А я-то надеялся, что она станет нашей семейной гордостью, вернее, гордостью зоопарка бабушки Василисы.

— А где цесарки? — спросил я.

Отец печально взглянул на пустой рюкзак.

— Улетели? — испугался я. — Потеряли?

— Хуже, — сказал отец. — Думаю, что их похитили. Во время нашей последней остановки. А может быть, и раньше. Во всяком случае, когда мы подъезжали к городу, их уже не было.

— А где же вы делали последнюю остановку? — спросил я.

— В Столбиках, — сказал отец. — Пили чай в пристанционном буфете.

— Нужно идти к Сиракузову, — сказал я. — Однажды он говорил, что отвечает за всё, что происходит в городе и за городом. Столбики как раз за городом. Вот пусть теперь и отвечает. Шляпы заодно отдадим.

— Куда пойдём? Домой? — спросил отец.

— Нет, — решительно сказал я, — прямо в милицию.

Мы уходили, а во второй комнате всё ещё слышалось аханье.

Я впервые был в кабинете у Сиракузова и удивился, что кабинет так сильно напоминает школьную канцелярию: стол, два кресла, два телефона, две карты (одна нашего города, другая района), шкаф с книгами, сейф и графин с водой. Не хватало только глобуса — тогда бы точно была школьная канцелярия.

Определённое разнообразие внесли войлочные шляпы, которые лежали теперь на столе у Сиракузова. При известном воображении их можно было принять за вещественные доказательства: сама банда, ходившая в шляпах, ещё не поймана, но зато сами шляпы уже в руках у правосудия.

Допустив это, я с большим почтением стал смотреть и на шляпы, и на Сиракузова.

— Ещё раз с приездом, — снимая очки, сказал Сиракузов-старший. — Какая там, на побережье, погода? Думаю, шляпы всем понравятся. Они на любую голову. Как обходились в дороге с поломками? — Только задав этот последний вопрос, Сиракузов вдруг усмотрел в наших действиях некое несоответствие: почему мы вдруг пришли с этими шляпами в милицию, а не к нему домой: — Случилось что-нибудь?

Случилось, сказал отец, исчезли цесарки, в ином случае он бы просто на них плюнул, но тут они предназначались бабушке Василисе, и бабушке не так-то просто будет доказать, что цесарки действительно были.

— Подожди, — остановил Сиракузов-старший. — Доводы с бабушкой Василисой меня мало сейчас интересуют. Интересует другое: сколько было этих цесарок и где вы их в последний раз видели?