Яков Длуголенский - Сиракузовы против Лапиных

— Что это такое? — спросил он.

На картонке был изображён щит с маленькой серебряной монеткой посредине и разлетевшейся на куски саблей рядом.

Мы во все глаза смотрели на картонку.

— Герб! — первыми сообразили Сиракузовы (иногда они неплохо соображали).

— Верно. Герб. А чей?

— Наш! — снова сообразили Сиракузовы.

— Не ваш, а наш, — сказал Михайла Михайлович. — Древний герб нашего города. А что он обозначает, это вы знаете?

Но ни мы, ни Сиракузовы этого не знали.

— Ничего, сейчас объясню, — сказал Михайла Михайлович. — Во времена татаро-монгольского нашествия… кстати, в каком веке это было?..

— В тринадцатом! — сказали Сиракузовы.

— Хан Батый подошёл к нашему городу. «Я изрублю эту Монетку на куски», — сказал он. Но, как видите, ничего поделать не смог. Батыя нет, а Монетка стоит. С тех пор и появилась в гербе города монетка и рядом сабля, разлетевшаяся на куски…

— Так вот почему наш город называется Монетка! — обрадовались Сиракузовы.

— Нет, — с сожалением сказал Михайла Михайлович, — эта легенда не объясняет название города… Ведь хан Батый уже знал, что перед ним Монетка, следовательно, название возникло ещё раньше… И если вы услышите где-нибудь, скажите мне: я хочу написать книгу про историю нашего города.

Но помочь в таком благородном деле, как написание книги, мы с Сиракузовыми не могли. Выяснить, почему Монетка называется Монеткой, нам, к сожалению, не удалось, хотя мы спрашивали об этом у бабушки Василисы.

И тогда Михайла Михайлович разрешил нам придумать самим, почему Монетка называется Монеткой.

— Вместе придумывать или по отдельности? — спросили Сиракузовы.

— Можете вместе, а можете по отдельности, — сказал Михайла Михайлович.

— Давайте вместе, — сказали Сиракузовы.

И тогда мы сели у нашего общего забора и стали думать.

Никогда раньше и никогда после мы так безнадёжно долго не думали.

Наконец Сиракузовы сказали, что больше они не могут думать: их уже просто подташнивает. Меня тоже подташнивало, но я сказал, что надо ещё подумать. И тут мы увидели Веру — она шла с портфелем: у неё было на один урок больше.

— Что вы тут делаете? — останавливаясь, спросила Вера.

— Да не мешай ты, — досадливо сказали Сиракузовы. — Думаем!

— О Монетке? — сразу спросила Вера.

— О Монетке, — изумились Сиракузовы.

— У нас тоже был урок истории, — пояснила Вера, — и Михайла Михайлович нас тоже попросил подумать… И я уже придумала.

— Что ты придумала? — сразу спросили Сиракузовы.

— Ехал купец на корабле, — буднично сказала Вера, — и обронил в море монетку. А больше монеток у него не было. Тогда он слез с корабля и всю свою жизнь осушал это море. Так возник наш город Монетка. И вот почему вокруг нашего города нету ни одного болота… Я ещё не совсем хорошо придумала, но я ещё придумаю…

Мы с Сиракузовыми посмотрели друг на друга. В мире происходило что-то удивительное: мы, трое мужчин, бились над этой проблемой час, а тут приходит какая-то девчонка и придумывает всё за пять минут!..

— Ну, хорошо, — вставая, сказали Сиракузовы, — здесь и думать особенно нечего было… ерунда какая-то… «ехал купец на корабле…» Совершенно не научное объяснение…

Но мы-то видели, что у Веры получилась просто железная легенда: ведь болот вокруг нашего города действительно не было!

Вечером на кухне меня поджидал дядя Борис.

— Хорошо, что ты пришёл, — сказал он. — Тороплюсь на работу…

То, что он торопится, было и так ясно: он ел щи прямо из кастрюли, отодвигая бороду краюхой хлеба в сторону, чтоб борода не мешала.

— Так вот, насчёт легенды, о которой ты спрашивал. Придумал я её, придумал. У нас, у шофёров, голова тоже неплохо работает… — Он покосился на часы и отложил краюху в сторону. — Значит, так. Шла по дороге машина «Студебеккер»…

— Что? — спросил я.

— «Студебеккер», — пояснил дядя Борис.

— В восемнадцатом веке?

— А что? — Но, почесав бороду, шумно вздохнул. — Верно. Как же я так не додумал? Машин ведь тогда не было… Но ты не волнуйся: я у других шофёров спрошу… Мы всем автопарком выдадим такую легенду…

— А я не волнуюсь, — сказал я.

— Почему? — удивился он.

— Вера уже всё придумала.

— Да ну? — разочарованно сказал он и, забыв о легенде, побежал на работу.

А между тем с легенды всё и началось.

У нас в доме хранились старинные кремень, фитиль и кресало. И хотя хранились они у нас, являлись тем не менее нашей общей сиракузово-лапинской реликвией.