Лидия Чарская - Том 12 Большой Джон

— Начнем… — раздался снова глуховатый голос Ольги.

— Ах, постойте, — прозвенел тоненький голосок Черкешенки, — а как же Воронская?… Ведь мы же пригласили ее…

— Черкешенка не может жить без своей вороны, — засмеялась, ехидничая, Малявка. — Да ты не слышала разве, что Лотос нашла ее недостойной войти в кружок Таинственной лиги, в наш кружок?…

— Да, я признала ее недостойной, — отозвалась Лотос.

— В таком случае я ухожу, — произнесла Черкешенка, отталкивая от себя лист бумаги и карандаш, которым приготовилась уже записывать речи вызываемого духа.

— Это невозможно! — с досадой проговорила Елецкая, — без твоего присутствия сеанс немыслим. У тебя такие глаза, душка, что ты сама иногда можешь быть, за моим отсутствием, медиумом. Нет, уж раз пошло на это — оставайся. Я готова уступить. Додошка, пойди в дортуар и приведи сюда Воронскую, — неожиданно обратилась она к Даурской.

— Послушайте, Елецкая, не посылайте меня в дортуар, я боюсь. Там так храпят, точно перед смертью, — взмолилась Додошка, умоляюще складывая свои пухлые ручки на груди.

Она говорила Лотосу «вы» в эту минуту, как и все прочие спиритки, видевшие в Елецкой во время сеансов особое существо, посредницу между ними и загробным миром.

— Ты пойдешь, Додошка!.. Слышишь ли, ты пойдешь!.. — настойчиво повторила Лотос, и глаза девочки блеснули гневом.

— Иди, Додик, иди, милый!.. Я тебе завтра за обедом за это мою порцию вареников с творогом отдам… — шепнула Рант и незаметно перекрестила Додошку.

Толстенькая девочка при напоминании о варениках уже не колебалась ни одной минуты: соблазн был слишком велик. Додошка облизнулась, как котенок, и робким шагом направилась в дортуар.

Там было все по-старому. Девочки спали. Кто-то говорил во сне: "Отдай мне мои калоши… Это мой номер, а не твой, Карская, глупая, слепая… Не видишь разве?"

Додошка подошла к постели Воронской.

— Лидка, проснись!.. Пожалуйста, проснись поскорее!.. Вороненок… пожалуйста, проснись!

Долго упрашивать ей, однако, не пришлось. Воронская уже сидела на постели, слушала бессвязный лепет Додошки и, тихо посмеиваясь, протирала глаза.

— Ага! Понимаю! Гордская просила за меня… Дурочка! Зачем? А впрочем, отчего же не познакомиться с Черным Принцем и другими мертвыми господами?… Хорошо, я согласна. Иди и скажи им всем, что сейчас оденусь и приду.

— Ни за что одна не пойду! — возразила Додошка. — Мурка орет во сне как безумная. Не пойду мимо ее постели одна… Я подожду тебя, Лидюша… милая, позволь…

— Вот так спиритка! Храбрости хоть отбавляй! Ну, хорошо, идем вместе.

Когда они появились в умывальной, девочки лежали по-прежнему неподвижно, как мумии, на широком пледе посреди комнаты, с лицами, красноречиво выдающими их душевное волнение.

— Бог в помощь, сестрички!.. — весело проговорила Воронская.

— Тише, тише, молчи, Вороненок, ты спугнешь духа, несчастная!.. Блюдечко движется уже, гляди… — всполошились Малявка и Хохлушка.

Лида заглянула вниз через головы подруг.

Блюдечко, чуть придерживаемое четырьмя указательными пальцами четырех девочек, действительно, легонько двигалось по кругу, останавливаясь сделанной на нем черной точкой то на одной букве, то на другой.

Гордская записывала буквы, из которых составлялись слова. Таким путем дух разговаривал со спиритками. Последние затихли и внимательно следили за ходом блюдца.

— Ложись, Лида, и не смейся, пожалуйста… Ты испортишь нам этим все дело, — сказала черкешенка, и ее холодная, как лед, рука нервно сжала пальцы подруги.

Лида с обычною своею насмешливой улыбкой легла на указанное место, решившись позабавиться во что бы то ни стало в эту ночь.

Блюдечко двигалось все быстрее и быстрее. Серые, черные и синие глаза напряженно следили за ним.

Буквы, на которых останавливалась отметинка блюдечка, выливались в слова и приобретали смысл.

Дух говорил посредством блюдечка со своими почитательницами, очевидно, самым серьезным образом.

Лотос-Елецкая с застеклевшим взглядом, глухим, замогильным голосом вопрошала невидимое таинственное существо:

— Кто ты, решивший покинуть загробный мир ради нас, жалких, ничтожных детей земли?…

И она застыла в ожидании ответа.

Блюдечко задвигалось, останавливаясь то здесь, то там. Слова выходили.

"Я тот, о котором вы слышали все. Я нахожусь теперь в лучезарном саду блаженства и только изредка спускаюсь к вам, беседовать с теми, кто верит и любит меня…"