Лидия Чарская - Том 19. Белые пелеринки

— Я и не сомневаюсь в этом, моя крошка! — проговорил старик, нежно поглаживая прильнувшую к нему черненькую головку, — ну, а теперь скорее обедать, а то и суп остынет, и пирожки.

— Слушаю-с, Ваше Превосходительство! — вытягиваясь, отчеканила Инна и, к удовольствию Сидоренко, как заправский солдат, замаршировала к столу.

Когда молоденькая Сашенька Мансурова вышла замуж за капитана Палтова и уехала на далекую южную окраину России, где квартировал полк ее молодого супруга, Аркадий Павлович Мансуров совсем приуныл в разлуке с дочерью. Сашенька была единственным утешением в жизни старого генерала. К тому же, Аркадию Павловичу почему-то казалось, что он никогда не увидит больше своей ненаглядной дочурки, и эта страшная мысль мучила старика. Прошел год, и вскоре он получил известие от молодых супругов о рождении у них дочери. Там, далеко, на берегу теплого синего моря, родилась девочка, Южаночка, смуглая, большеглазая, крепкая и здоровенькая, как майский день.

Рассказами об этой девочке были полны письма ее матери к старому генералу. А генерал еженедельно осведомлялся о здоровье новорожденной, слал ей игрушки, подарки, нарядные детские капотики, погремушки.

Как сокрушался бедняга, что раненая нога давала себя чувствовать от времени до времени и не позволяла генералу выезжать из Петербурга, где были лучшие доктора. Мечтал старик увидеть у себя свою маленькую Южаночку, как он прозвал далекую внучку. Увы! Его надеждам не суждено было оправдаться скоро. Александра Аркадьевна Палтова недолго прожила на далеком юге. Красавица Сашенька умерла, оставив на руках мужа четырехлетнюю дочку.

Известие о смерти дочери старик Мансуров получил в то время, когда ожидал всю семью Палтовых к себе гостить.

Это ужасное несчастие едва ли не стоило ему жизни. Он заболел опасно и выздоровел только через несколько месяцев благодаря нежному уходу Марьи Ивановны и Сидоренко. Теперь письма с юга приходили значительно реже. Зять писал тестю мало и скупо. Капитан Палтов был слишком занят службой. К тому же, горе так подействовало на молодого офицера, что он весь ушел в него.

Зато какой бесконечной радостью наполнилось сердце старика-генерала, когда в один прекрасный день его верный Сидоренко подал своему барину небольшой конверт, надписанный вкривь и вкось детскими каракульками. Это было письмо Южаночки! Первое письмо далекой ненаглядной внучки!

С сердечным трепетом вскрыл письмо это старый генерал. Семилетний автор письма торжественно сообщал "милому, золотенькому дедушке", что теперь она, Инна, уже большая девочка, выучилась писать и будет вести длинную и аккуратную переписку с дедушкой.

И вот с двух противоположных краев России полетели письма. Дедушка писал внучке, внучка — дедушке. Теперь старый генерал знал отлично всю подноготную своей ненаглядной Южаночки. Знал все ее радости и горести, знал все, что делалось на юге, в охранявшем русские границы полку.

Инна писала дедушке обо всем: о постоянной задумчивости и угрюмом настроении отца, о строгой тете, родной сестре ее папы, Агнии Петровне, заменявшей в доме место покойной матери, и о своих любимых солдатиках. О последних девочка отзывалась с бурным восторгом. Еще бы! Как ей было не любить их. С самой колыбели Инна проводила все время среди них. Из окна своей спаленки она видела, как проводилось учение на плацу, видела, как стройно и красиво двигались солдаты под звуки военной музыки на парадах, с каким добродушием и готовностью старались угодить ей, "маленькой капитанской барышне", в которой буквально не чаяли души. Принести букет цветов Инне из долины, спелой ягоды из лесу, поймать ей голосистую малиновку в роще, притащить зеленую ящерицу с поля, все это каждый солдатик считал своим нравственным долгом. Ей на славу выездили гнедого Красавчика, на котором отец позволил ездить девочке в сопровождении по окрестностям. Ей выдрессировали маленькую чекалку, пойманную в лесу, ходившую всюду как собачонка по пятам за своей юной госпожою. Словом, между Инной и "ее солдатиками" была самая трогательная дружба. О них-то и писала далекому дедушке внучка.