Лидия Чарская - Том 22. На всю жизнь

Я и Левка идем на кладбищенскую гору и молчим. Молчим и думаем, каждый порознь, о Большом Джоне.

— Он любил на фабрике собственноручно пускать в ход машину, — неожиданно срывается у Левки, похудевшего до неузнаваемости со дня гибели Большого Джона.

— Он хотел отдать свой труд, свой мозг, свое сердце людям там, далеко-далеко, и отдал здесь за других самую жизнь! — говорю я.

Левка валится на песок и рыдает. Я вижу, как сотрясается тело мальчика, как вздрагивают его широкие плечи.

Счастливец Левка, он может плакать. А вот моя душа замерла от горя, и цепенеет сердце — и нет слез в моем угнетенном печалью существе.

Приходить на кладбищенскую гору и вслух думать о Джоне — для нас с Левкой потребность. Однажды Левка явился сюда и начал прямо, без обиняков:

— Барышня Алиса вернулась из Питера, позвала к себе и сказала: "Оставайся у нас, Левка; тебя покойный Джон как брата берег, и мы беречь будем", обняла и заплакала. Остаться? Ты что думаешь?

— Останься. Она сдержит слово. Тебе будет хорошо, — говорю я после минутного раздумья.

Вечером отправляюсь к семье Вильканг. В первый раз после того жуткого, что так жестоко ворвалось в нашу жизнь, я подхожу к белой фабрике, и сердце мое рвется от тоски. Как тихо и печально у них в доме! Шесть бледных девушек в черных платьях молча встречают меня и жмут мою руку у порога дома. Какая скорбь в их глазах. Сколько тоски в вымученных улыбках. Сидим и молчим, глядя через открытые окна в сад.

— У нас есть что-то передать вам, — говорит старшая, Елена, выходит на минуту из комнаты и приносит небольшой, обвитый крепом по рамке портрет.

Как живо глядит на меня бодрое, жизнерадостное и светло улыбающееся лицо Большого Джона! Его ястребиные глаза, его крошечная голова на широких плечах атлета.

Алиса, тихо плача, говорит:

— Мы знали, что вам это будет приятно, и пересняли с его фотографии для вас.

О, милые девушки, спасибо! И я могла когда-то вас презирать!

Слезы мгновенно обжигают мне грудь, глаза и горло — желанные слезы. Наконец-то вы пришли. Мы рыдаем все вместе, как близкие, как сестры, и разделенное горе мягчит печаль.

Уходя, я благодарю за Левку.

— Как вы добры! — шепчу я, пожимая холодные пальцы девушки.

— Наш Джон желает этого, я слышу его волю, — отвечает она с подкупающей простотой.

Серые дни. Я брожу по лесу, катаюсь по реке в лодке и ловлю первые признаки увядания природы. Листья падают и кружатся по ветру. Скупее ласкают землю солнечные лучи. Осень вступает на землю.

Сентябрь в этом году сух и холоден. В длинные вечера «Солнышко» собирает нас вокруг круглого стола в гостиной и, под аккомпанемент ветра, читает "Мертвые души". Но гениальный юмор Гоголя теперь меня мало трогает. Большого Джона нет с нами. Большой Джон в могиле. Все та же мысль, все та же.

Я не могу, не в состоянии его забыть. Его высокая фигура с маленькою головою, с улыбающимся, всегда жизнерадостным лицом постоянно стоит перед моим взором. Я точно вижу его, и мне не верится, что никогда, никогда нам не суждено больше услышать из его уст милые слова:

— Что, маленькая русалочка, опять взгрустнули?

Через неделю мы переезжаем с мызы в самый Ш., на городскую квартиру. Начнется зима, тоскливая в пустынном городке, где нет ни библиотек, ни театров, где сообщение со станцией производится на лошадях: шестьдесят верст лесом на взмыленной тройке. И река замерзнет, и занесет снегом окрестные леса.

Я вижу по лицам окружающих, что и им зимнее время не сулит особых радостей. Все ходят мрачные, озабоченные и точно чего-то ждут.

Мама-Нэлли и «Солнышко» часто шепчутся о чем-то и поглядывают на меня тревожными глазами. А иногда их губы улыбаются с робкой надеждой и точно желают что-то важное и значительное сообщить мне. Безусловно, здесь кроется какая-то тайна.

Я ломаю голову — какая это тайна, спрашиваю «Солнышко», маму, — но в ответ получаю лишь улыбки.

Так вот оно что! Вот что скрывалось от меня так долго и усердно, что ожидалось моими родными с такой радостью и надеждой!

"Солнышко" получает назначение в Царское Село, в мое милое Царское, где подрастала когда-то я, — я, маленькая принцесса из Белого дома.

Мое дорогое Царское. Моя родина! Мой любимый, желанный город. Возможно ли, что я снова поселюсь под тенью твоих роскошных парков, среди чудесных озер, каналов, водопадов, беседок и мостиков, от которых веет глубокой стариной?

Воспоминания детства. Воскресшая сказка. Радужные сны маленькой принцессы. Я переживу вас снова?! Я, уже семнадцатилетняя девушка, я возвращаюсь к вам.