Лидия Чарская - Том 48. Тринадцатая

Особенно Оля. Она всегда очень волнуется за сестру.

Но и сама Оля, и другие девочки боятся лягушек не меньше Кати.

Они нерешительно топчутся на месте и робко переглядываются между собой.

В спальне чьей-то предупредительной рукой уже зажжена второпях лампа.

— Ай-ай-ай! Возьмите ее, иначе она прыгнет ко мне на постель! — умоляет Катиша подруг.

"Ква-ква-ква!" — неистовствует лягушка под кроватью, как будто намереваясь на самом деле подтвердить опасения Катиши и прыгнуть на постель.

— Поймайте ее! Поймайте! — кричат дети.

Как бы не так! Поймать лягушку — это, по мнению девочек, все равно, что прыгнуть в пасть бенгальского тигра!

Вдруг Софочка вспоминает, к общему удовольствию:

— Надо пойти разбудить Кодю! Если кто-либо и сможет взять лягушку в руки, так это только она!

— Правда! Правда! Софочка говорит правду! — соглашаются дети.

— Совершенно верно! — неожиданно слышится знакомый голос из-под Катиной кровати. — И в доказательство скажу вам всем — я уже поймала лягушку, она здесь, у меня в кулаке!

Вихрастая голова Коди высовывается из-под кровати.

— Ах! — вскрикивают девочки в один голос. — Лягушка у нее в руках! Лягушка!

— Что же тут удивительного? Я поймала ее пока вы тут дрожали от страха, — снова говорит Кодя, смеясь, и, присев, к немалому ужасу Кати, на край ее постели, продолжает решительным тоном:

— Я посажу ее тебе сейчас на плечи, Катиша-трусиша, если ты не возьмешь ее в руки тотчас же в присутствии нас всех! Ты должна убедиться, что лягушка вовсе не так страшна… Попробуй… И ты навсегда отучишься от своей глупой боязни! Ты слышишь меня, Катя?

Увы! Катиша слышит прекрасно и, сидя с вытаращенными от страха глазами на своей постели, лепечет заплетающимся языком:

— Кодя, милочка, дорогаечка, золотаечка! Кодя, уйди с твоей гадкой лягушкой! Уйди, пожалуйста, подальше от меня!

— Коденька, государынька моя! — вторит ей и няня, не решающаяся прибегнуть к более крутым мерам, так как сама боится всяких жаб, лягушек и мышей. — Государынька моя, уважь Катенькину просьбу…

Но Кодя неумолима.

Без малейшего колебания, обычным важным тоном Соколиного Глаза она сказала:

— Не мешайте мне отучить девочку от трусости и дать ей возможность принять прозвище храбреца! Она или возьмет лягушку и подержит ее в продолжение минуты на своей ладони, или сейчас я посажу ее на шею этой трусихи! Даю минуту на размышление. Итак, я начинаю отсчитывать: раз… два… три…

Голос Коди полон решимости, лицо сурово.

Что она не шутит — увы! — в этом сомневаться нельзя. Катиша видит отлично это суровое лицо и слышит этот решительный голос…

Все это заставляет Катишу выбрать менее жуткое из двух. Она зажмуривает глаза, раскрывает для чего-то рот во всю его величину и так, не глядя, протягивает руку Коде.

— Только скорее! Только скорее! — со слезами молит она.

Что-то холодное, твердое, страшное переходит из рук Коди в руку Катиши.

Катиша с отчаянием сжимает кулак и кричит при этом на весь дом, на все «Убежище», на всю лесную усадьбу:

— Спасите! Помогите! Я ее держу! Она у меня в руках! Спасите меня, спасите!

— Довольно, — решает Кодя и с силой вырывает у Катиши злополучную лягушку из рук.

— Молодец! Не струсила и достойна названия храброй! — одобряюще говорит она, ударяя по плечу горько рыдающую Катишу.

— А теперь, — обращается Кодя ко всем девочкам, — я вам покажу, на что может быть способен Соколиный Глаз…

И она преспокойно кладет лягушку себе в рот.

— Ах! — с ужасом вскрикивают двенадцать девочек.

— Кодя хочет съесть живую лягушку! Смотрите, лягушка у нее во рту!

— Святители! Угодники! Божия Матерь! Владычица! — шепчет, содрогаясь, няня. — И впрямь, лягушку съесть собирается, Башибузук!

Кодя смотрит на всех с минуту серьезно, авслед за этим разражается громким, неудержимым смехом.

— Не лягушка это, не лягушка, а… вот! — и она широко раскрывает рот.

Во рту Коди яблоко, отнюдь не похожее на зеленую лягушку.

Она вынимает его изо рта и весело говорит:

— А лягушки никакой и не было даже… Я сама сидела и квакала под Катиной постелью… Хотела приучить ее не быть такой трусихой, да, кажется, из этого ничего не вышло!

Да, кажется, не вышло, потому что Катиша-трусиша, хотя и подержала в руках воображаемую лягушку, а все же не ходит гулять после дождя, пока не просохнут дорожки, и по-прежнему не купается в лесном озере.

Давно пролетело жаркое лето. Стало холодно и грустно в лесу. Листья с деревьев совсем опали. Только сосны и ели по-прежнему пышны и зелены и оживляют лесную глушь.