Лидия Чарская - Том 34. Вечерние рассказы

— Дарья Гурьева. Мне передавали, что вы желали говорить со мною.

— Очень приятно, очень приятно, — протягивая ей свою пухлую руку, проговорила Екатерина Андреевна Сокольская. — Наконец-то вы приехали. А то девочки мои совсем от рук отбились без надзора. Ведь два месяца прошло, как от нас уехала Розалия Павловна, а вы сами знаете, как бездействие вредно отзывается на живых и непосредственных натурах.

— Ну, уж вы скажете тоже, мама, — бесцеремонно прервала мать Наташа Сокольская (барышня в распашной блузе с папильотками под шарфом на голове), — хороши непосредственные натуры, нечего сказать! Надеюсь, мадемуазель, — слегка прищурив глаза и кивнув головой в ответ на почтительный поклон Даши, обратилась к ней барышня, — что вы возьмете в ежовые рукавицы наших сестер: невозможные, отвратительные девчонки!

— Натали права, — вмешался юноша, обдергивая на себе курточку с форменными пуговицами одного из средних привилегированных заведений столицы и шаркая ногою по адресу Даши, — пожалуйста, наказывайте их почаще, мадемуазель, это им полезно. А главное, передайте им, что если они будут бегать ко мне в комнату и таскать там карандаши и ручки, так я им уши оборву обеим.

— О Вадим, как можешь ты так говорить о маленьких сестрах, — вмешалась Екатерина Андреевна, укоризненно покачивая головой.

Но тот только махнул рукою и, промямлив что-то себе под нос, встал из-за стола, подошел к матери, наскоро чмокнул ей руку, то же самое проделал с рукой отца и поспешно вышел из комнаты, сказав с порога, что он опоздает в училище и должен спешить поэтому. Тут только хозяин дома оторвался от своей газеты.

— Гм! Гм! — произнес он недоумевающе, — почему это Вадим сегодня едет в училище, а вчера не уехал!

— Ах, Alexandre, как же ты не помнишь, ведь вчера был абонемент в опере! А после театра Вадиму было уже поздно ехать! — вступилась за сына мать.

— Ну, матушка, ему учиться надо, а не по театрам ездить! Того и гляди на третий год в классе останется. Что мы будем тогда с таким верзилой делать! Мне и с девчонками возни немало. Для учебного заведения Полина и Валерия ничего не знают, гувернантки у них через три месяца меняются… Гм! Гм! — закашлялся Сокольский-отец, тут только заметив Дашу, и, поднявшись со стула, отвесил ей почтительный поклон.

— Пожалуйста, будьте с ними построже, — говорил он через минуту, — мать и предшественницы ваши себе на голову избаловали девочек. Они ничего не знают, ничем не интересуются, кроме платьев, выездов в театры и танцевальных вечеринок. Я не знаю даже, умеют ли они читать как следует по-русски, не говоря уже о другом. К сожалению, моя служба не позволяет мне заняться этим вопросом лично, а моя жена — весьма слабая мать, обожающая детей. Так уж вы, mademoiselle, простите, не знаю вашего имени-отчества.

— Дарья Васильевна! — подсказала Даша.

— Дарья Васильевна, — повторил Сокольский, — я получил от вашего бывшего начальства такие лестные отзывы о вас, что с удовольствием вручу вам воспитание моих дочерей. Только убедительно прошу вас быть с ними взыскательной и строгой.

Тут хозяин дома опять отдал поклон девушке и, поспешно встав из-за стола, вышел из комнаты. Наступило неловкое молчание.

— Вы уже пили кофе? Может быть, выпьете чашечку? — чтобы как-нибудь прервать его, предложила Даше хозяйка.

Молодая девушка поблагодарила и отказалась.

— Конечно, в словах моего мужа много правды, — начала немного смущенным голосом генеральша, — но… но надо же и уметь быть снисходительной к бедным детям! Об этом-то я и хотела поговорить с вами. И Поленька, и Валюша — обе девочки обладают золотыми сердцами, и если за них взяться с должным…

— Ну, вы опять за старое, мама! — с досадой отбросив от себя книгу, довольно резко произнесла Натали. — Вот видите ли, мадемуазель, — обратилась она к Даше, немало смущенной ее выходкой, — мама наша очень добра и снисходительна к этим милым детям, а милые дети обладают очаровательными замашками: они ленятся, лгут на каждом шагу и даже воруют!

— Натали! — с ужасом вскричала генеральша.

— Да-да, воруют! Я в этом могу вам дать мое слово, мадемуазель! — жестким голосом подтвердила молодая Сокольская. — Я несколько раз замечала, что они у меня духи и конфекты таскают и фрукты из буфета. Такие скверные девчонки! За уши их драть надо, Вадим прав, а не баловать их, как балует мама.

— О, как ты строга, Натали! Давно ли сама была девочкой! — произнесла со слезами в голосе Екатерина Андреевна.