Юрий Дьяконов: Горнист

— Перестань! И я здоровая. А Сережа? Думаешь, мы бы не пошли?! А идти-то сколько, знаешь?! Двадцать километров!.. Это же подумать надо. — Майя отвернулась и украдкой провела рукой по глазам. Увидела Сергея в дверях и, покраснев, опустила голову.

Сергей одну за другой открыл оставленные сестрой медицинские сумки. В них были только медикаменты, бинты, вата… Сергей нахмурился: Лиза впопыхах, по ошибке, забрала с собой сумку с сухим пайком для изолятора. Он открыл стол. На дне ящика одиноко лежал кусок серой бумаги. Прочел:

НАКЛАДНАЯ

Дата 26 августа 1933 года

Получатель изолятор пионерского лагеря

Наименование хлеб

Количество 8 (восемь) кг

Печать Подпись

— Вот здорово! Четыре буханки хлеба! — Сергей еще раз глянул через двери на Соню и Майю. Сложил бумажку вчетверо и сунул в кармашек на груди. Высыпал из рюкзака все свои пожитки в наволочку и, взяв рюкзак, вышел.

— Саша! Если придет машина, добеги до поворота и позови.

— Есть, капитан!

Сергей потуже затянул пояс и быстро пошел по шоссе.

— Дядя, мне нужно получить хлеб для лагеря.

— Ишто-о-о? — угрюмый, дочерна загоревший, обнаженный по пояс пекарь-грек в белом колпаке, с лицом, покрытым тонким слоем муки, обернулся. Недоверчивый острый взгляд черных запавших глаз скользнул по лицу чубатого белоголового паренька в зеленой пионерской рубашке. Залатанные на коленях бумажные штаны подпоясаны широким матросским ремнем с медной бляхой. Босые ноги утопают в мягкой пыли. — Ишто хочэш? Хлэб хочэш? Базар ходи…

— Дяденька, да у меня бумага есть, чтоб хлеб отпустили.

— Вах! Какой хитрый малшик! Какой лагэр? Лагэр — ту-ту! Утро ехал лагэр… А? Нэт хлеб! Пащщел вон! — и замахнулся фартуком. Паренек попятился. Упрямо сдвинул брови и горячо принялся объяснять:

— Лагерь уехал. Знаю. А изолятор остался. Понимаешь, и-зо-лятор! Ну, больные там. Горло болит. Живот болит. Там девочки, мальчики. Они кушать хотят… Выдайте наш хлеб! Вот же накладная!..

— Дэвошка кушат хочэт?.. Мой дэвошка тоже сильно кушат хочэт!.. — он все больше распалялся гневом. Потом вдруг прищурился недобрым оком и процедил сквозь зубы:

— А-а-а! Ты жюлик, навэрно?! — и быстро выбросил вперед руку, намереваясь схватить мальчишку. Но паренек проворно отскочил в сторону и по тропке побежал к шоссе.

Убедившись, что грек не гонится за ним, Сергей остановился. Присел на каменный мостик. Отдышался. «Где найти управу на этого пекаря Фаносопуло?.. Пойти к милиционеру Сурену? Или в сельсовет?.. Пойду сначала в сельсовет», — решил Сергей. И зашагал вдоль шоссе мимо заброшенных жителями домиков с заколоченными окнами.

Дома стояли в глубине садов, ронявших на землю никем не собираемые плоды. Везде следы запустения. Покосившиеся, а кое-где и вовсе сорванные калитки. Зарастающие травой дорожки.

Плохо стало жителям села. Нет хлеба. Рядом, рукой подать, богатые Кубань и Дон. А хлеба нет. Станичные богатеи-кулаки не хотели расставаться со своей вековой властью над землей, над бесправными батраками, над иногородними. Не хотели добром отдавать власть в селе голытьбе. Сопротивлялись кулаки Советской власти всеми силами. Стреляли из обрезов в сельских коммунистов. Морили скот. Поджигали хлеб на полях только что созданных колхозов. Распускали зловещие слухи… А когда стали у них отбирать излишки хлеба, скотину, сельскохозяйственные машины, нажитые кровью и потом батраков, взвыли кулаки звериным воем. Организовали саботаж хлебозаготовок. Попрятали хлеб в подполья. «Пусть лучше сгниет, но не дадим его хамам!.. — говорили они. — Пусть волки по бурьяну заведутся…»

А молодые, только что созданные колхозы еще не окрепли, еще не могут дать хлеба вдоволь городам и рабочим поселкам. Правительство вынуждено было ввести карточную систему на хлеб и другие продукты, на промышленные товары.

Жило село садами. Выращивали фрукты: громадные груши-бергамоты, яблоки, прозрачные белосливы, абрикосы, виноград. Все это везли в город на рынок. Привозили оттуда муку, хлеб, соль, сахар, обувь, одежду… А теперь не стало хлеба. Опустели обе лавки кооператива. Отощали жители.

Говорят: беда одна не приходит. Посыпались беды на селение. Летом 1930 года сгорел маленький заводик по переработке табака, подожженный чьей-то злобной рукой. Потом погибли от филлоксеры чуть не все виноградники. Кровяная тля набросилась на плодовые деревья… Где работать молодежи? Куда приложить свои силы?

Сначала по призыву комсомола поехали молодые на великие стройки страны: на Магнитку, в Кузнецк и Караганду, на строительство Днепровской ГЭС и Ростсельмаша, шахт Донбасса. А потом, вслед за молодыми, потянулись и многие постарше, оставив свои дома и сады. Ехали в города и поселки, на заводы и стройки — туда, где давали, хотя и скудный, хлебный паек. Остались в селе старики да притихшие от голода дети.