Юрий Дьяконов - Лагерный флаг приспущен

Бойко шла торговля. Ленька и Степан продавали уже последние пачки, как вдруг взвизгнул пацан:

— Нарезай, братва! Облава-а-а!

Смолкли голоса. Заметались папиросники. Степка, тертый калач, недаром года три беспризорничал, — вмиг сориентировался. Вскочил на урну для мусора, оттуда — на каменный забор проходного двора. Теперь его не возьмешь. Сидит наблюдает.

А Ленька замешкался с покупателем. Бежать уже было некуда. «Сорок рублей без малого… да папиросы. Поймают — отберут все, — мелькнула мысль. — Спрятать!» Пока милиционеры за другими папиросниками гонялись, сел Ленька на деревянное крыльцо парикмахерской и как будто шнурки завязывает, а сам незаметно папиросы и деньги под ступеньки сует, сует. Пока до него добрались, все спрятал.

Человек пятнадцать пойманных папиросников отвели во двор отделения милиции и продержали до вечера.

Шел Ленька домой и радовался: «Главное — деньги спас. Будет чем Кирьке долг отдать и праздник встретить…»

Стал шарить рукой под ступенькой и похолодел: нет ничего! Ни копеечки!.. Кто взял? Конечно, Степка! Ему же с забора видно было. Побежал к детдому. Вызвал Степку.

— Где деньги?

— Какие деньги?

— Те, что я под порожек спрятал!

— Не брал я ничего, — отказывается Степка.

— А кто взял?

— А я откуда знаю — нахально отвечает Степка.

— А-а-а, не знаешь?! Так сейчас узнаешь! — налетел Клещ на Степку. Да только раз и пришлось стукнуть. Выскочили детдомовцы. Разняли. — Ну ты мне, гад ползучий, за это ответишь! — не унимался рассвирепевший Ленька. — У своих воруешь!.. Я тебя на дне моря найду!..

Он искал Степку везде. Поджидал с дружками около детдома, приходил к школе. Но Степка не попадался. Только раз в Греческом переулке встретились. Да и то вывернулся, как уж. А потом и вовсе пропал. Ленька спрашивал у детдомовских мальчишек. Одни говорили, что Степку в Сальск перевели. Другие — что взял его кто-то на воспитание…

И вот встретил его на вокзале у пионерского эшелона…

За кустами резко, как выстрел, треснула ветка. Ленька вскочил: «Меня ищут!» И, пригибаясь, побежал дальше от лагеря.

— Так я вам и дамся! — бормотал он, петляя между деревьями.

Вовка подошел к лагерю. Идти вдоль забора до ворот не хотелось. Лучше нырнуть в дырку у третьего корпуса.

Перед глазами промелькнул голубой зинчик-богатырь. Вот это зинчик! Прямо самолет. Такого у них в коллекции еще нет. Поймаю.

Зинчик уселся на кусте татарника по ту сторону кювета. Вовка соскочил в канаву. Стал подкрадываться. И вскрикнул от боли. В ногу впилась крепкая как железо, коричневая колючка гледичии. Пока он вытаскивал колючку, зинчик улетел. Раздосадованный, Вовка поднялся и невольно снова присел: из дыры в заборе выскочил тот самый мальчишка в черных в полосочку штанах. Он, пригнувшись, перебежал шоссе и исчез в кустах. Клещ! А почему он так бежал? За ним гонятся?

Но из дырки больше никто не появлялся. Вовка тоже перебежал шоссе и стал осторожно подбираться к тому месту, где скрылся Клещ.

В кустах никого не было. Вовка присел и стал выдавливать кровь из пальца. Прилепил к ранке листок акации. Сидеть надоело. Вовка решил: выйду на шоссе и крикну. Нечего прятаться. Пусть выходит. Он неловко повернулся. Сухая ветка под ногой громко треснула. И сразу же за большим кустом акации кто-то заворочался. Зашуршала трава. Мимо него в пяти шагах пробежал Клещ, бормоча:

— Так я вам и дамся!..

«Значит, его ищут, — догадался Вовка. — И никто не знает, где он. Один я знаю. Надо бежать в лагерь и сказать. А если Клещ сбежит? Сядет на грузовик, и ищи. А Степку жуликом считают… Нужно идти за ним. А потом я его уговорю. Что он, дурак, что ли? Пускай сам придет к Андрею Андреевичу. Ему же лучше будет», — и Вовка, осторожно ступая, пошел за Клещом…

Клещ продрался через кусты. Спустился в ущелье. По дну между огромными глыбами серых скал виляла каменистая неширокая тропка.

Страшно захотелось пить. Он осмотрелся вокруг. Прислушался. Журчит где-то. Обогнул скалу. Из-под нее с тихим звоном бил тоненький родник. Прозрачная вода стекала в крохотное озерцо, в котором отражалось голубое небо. От этого и сама вода казалась голубой. Он лег на живот и досыта напился. Повеселел. Теперь и покурить можно. Дурацкие порядки в лагере. Курить и то приходится тайком. Вредно — говорят. Что им моих легких жалко? Он чиркнул спичкой.

— Клещ!

Ленька вздрогнул и обернулся. В десяти шагах стоял босоногий пацан в белой панамке и голубой майке. «Из какого-то младшего отряда, — сразу оценил Ленька. — А кто за скалой? Может, там их…»