Юрий Дьяконов - Лагерный флаг приспущен

— У-ди-ви-те-ль-но, у-ди-ви-те-ль-но, у-ди-ви-те-ль-но-о-о!

Эхо мечется под сводами старой церкви. Куплет следует за куплетом. И хор подхватывает припев.

Затем следует традиционное отпущение «грехов». «Поп» вызывает ребят по очереди к алтарю.

— Симион Скрипник… кайся.

— Грешен, батюшка… вчера на орех залез и штаны порвал.

— А кто Тимошке в столовой подзатыльник влепил?! — грозно вопрошает «поп».

— Грешен, батюшка… — под восторженные крики и визг кается Семка и отходит от алтаря, недоумевая: «И откуда «поп» успевает все узнать?»

— Раб божий Алексей Клещов, кайся, — вызывает «поп» новосела Альку.

— Грешен, батюшка. Книжку библиотечную в грязь уронил… Так меня ж толкнули, — вступает в игру Алька.

— Тяжкий грех! Однако отпускаю его. А ты, чадо неразумное, не зевай. Рот корытом не держи… Еще в чем грешен?

— Да ничего вроде.

— А с братом подрался, отрок беспамятный? За что руку на брата своего поднял? Будешь еще драться?

По неписаным правилам игры Алька должен покаяться и обещать, что больше не будет. Но он вдруг насупился и, отступив от «попа», сказал упрямо:

— Буду! Если еще так… Все равно буду.

Ребята зашумели. Неслыханное упрямство!.. Но игру обрывает крик часового:

— Сергей! Тебя дежурный ищет. Сигнал давать надо!

— Эх, черт! — ругается Сережка. — Заигрался тут с вами… Вмиг навести порядок! — и он, моментально перевоплотившись в лагерного горниста, бежит из церкви.

Через минуту звонкий голос Сережкиной трубы зовет пионеров на линейку.

После полдника у ворот лагеря обычно выстраивается шеренга местных жителей, преимущественно женщин, с корзинами, ведрами, широкими эмалированными тазами, наполненными всевозможными фруктами. Разные сорта яблок и груш. Сливы черные, белые, десертные. Алыча, кизил, орехи… Все можно найти на этом фруктовом базаре.

Пионеры «Металлиста» ходят вдоль рядов. Выбирают фрукты, торгуются, покупают или просто любуются их видом, сообразно своим финансовым возможностям.

Тут бывают торговки разные: скупые и покладистые, злые и добрые, хитрые и глупые. Тем торговкам, которые особенно не понравились ребятам, объявляли бойкот, отказывались покупать у них. Эти торговки, несколько раз сходив к лагерю и ничего не продав, откочевывали к другим лагерям, «Пищевику» или «Текстильщику», чтобы попытать удачи там, на новом месте, где их еще не успели раскусить.

Но никто не мог похвалиться в любой день такой удачной торговлей, как старая Ануш. Она обычно становилась где-нибудь подальше от остальных. Но к ней ребята устремлялись прежде всего. Тут никогда не было обмана, не было недовольных. Бывало и так: кончились в корзинке Ануш маленькие сладкие груши с румяным бочком. А покупатели недовольны — им не досталось. Ануш, подозвав кого-либо из ребят, просила:

— Иди, пожалуйста. На веранде корзинка стоит. Принеси, пожалуйста.

И доверенное лицо с несколькими добровольцами мчалось по шоссе и приносило новую порцию фруктов. А она, разумеется, никогда у ребят в долгу не оставалась.

Сергей запирал громадный висячий замок на дверях церкви, когда к нему подбежал запыхавшийся Арка.

— Ой, Сережка! Ануш пропала.

— Как — пропала?.. Что ты мелешь?..

— Сам посмотри. Нету на базаре.

— Ну и что же? Может, Зойку ищет. Может… А может, она заболела? — уже с беспокойством спросил он.

К ним быстро подошел Боб и, волнуясь, сказал:

— Ребята, там соседка Ануш пришла. Говорит, что у Ануш… сад обнесли!

— Не может быть! А ну пошли.

У ворот их догнала черноглазая испанка Лаура.

— Вы к Ануш? И я с вами.

Ануш сидела на веранде, опустив непокрытую голову, и смотрела куда-то перед собой. Прядки седых волос шевелил ветер. Рядом на столе — корзины. Одна — с грушами и яблоками, другая — с белосливами. «Наверно, еще вчера для базара приготовила, да так и…» — подумал Сергей, и сердце защемило от внезапно нахлынувшей жалости.

Ануш не слышала, как они шли по аллейке сада. Не слышала скрипа ступеней под их ногами. И даже, когда Лаура, первая нарушив тишину, тихо сказала: «Здравствуйте…» — и тогда она не отозвалась.

— Тетушка Ануш… — окликнул ее Сергей.

Ануш медленно подняла голову, увидала Сережку и печально сказала:

— Здравствуй, Сережа… — увидала остальных и повторила: — Здравствуйте…

Лаура обняла ее за плечи, прижалась.

— Тетушка Ануш, мы найдем этого шакала! — твердо пообещал Сергей.

Ребята тщательно обследовали каждый клочок земли в саду Ануш. Воры не столько украли яблок, сколько повредили деревья. Много недозревших зеленых плодов лежало на земле. Некоторые — раздавлены. Тут и там валялись сломанные веточки с увядающими листьями. А громадная ветвь, из-под которой вор выбил подпорку, приникла к земле. Со стволом ее соединяла лишь узкая полоска еще не засохшей матово-влажной коры. Из рваной коры, как сломанная кость, торчал оголенный розовато-белый конец ветви. Земля под деревьями вся истоптана. На рыхлой почве несколько четких отпечатков чьей-то обуви.