Юрий Дьяконов: Ливень

Вовка растер кулаками слезы и живо заинтересовался:

— Каким это…«экспрессом»?

— Да вот сядем на товарняк и как помчимся… Ты давай посиди тут, а я побегу к ларьку, хлеба куплю. Знаешь, хлеб никогда в дороге не помешает.

На тормозной площадке, где-то в середине товарного поезда, они ехали до самого вечера. Вовка уже давно забыл про слезы. Смеялся, пел песни и восторгался всем, что проплывало по обе стороны площадки. Он теперь совсем не жалел, что отстал от поезда.

К вечеру Сергей задумался. Стал тревожно всматриваться в километровые столбы. С опаской поглядывал на небо.

— Ты что, Сережа?

— Надо нам, Вовка, другую каюту искать. Тучи вон какие. Гляди, дождь как врежет!

— Ну и пусть врежет! — обрадовался Вовка. — У нас же крыша.

— Зайдет ливень, так все мокрые будем до нитки. И крыша не спасет… Да и туннели скоро пойдут.

— Красота! Туннели посмотрим.

— Ну и глупый же ты, Вовка. Да после туннеля тебя и мать родная не узнает: черный, как негр, будешь. И дышать угаром несладко… Ну все! Переселяться будем. Ишь, уже смеркается.

На первой остановке Сергей велел Вовке посидеть за кустом, а сам пошел вдоль вагонов. Вернулся скоро и потащил за руку:

— Живей! Нашел каюту что надо.

В сумерках Вовка разглядел приоткрытую дверь товарного вагона, изнутри забранную поперек широкими досками. Сергей подсадил. Вовка пролез между досками и очутился на толстом слое сена. Едва Сергей успел влезть, как поезд лязгнул буферами и без гудка покатил.

В вагоне тепло. И темно. Вовке показалось, что на него смотрят из темноты. Он протянул руку и ткнулся во что-то теплое, живое, все в шерсти. Заорал. Шарахнулся в сторону. Но тут кто-то горячо дохнул ему прямо в лицо.

Сергей сгреб Вовку в охапку. Под рукой почувствовал, как бешено колотится Вовкино сердце. Засмеялся:

— Чего орешь? Испугался?.. Это же телята. А ты, небось, подумал, сам черт к тебе пожаловал?.. Давай разложим сено хорошенько да будем спать.

Сергей заснул мгновенно. А Вовка лежал с открытыми глазами. Сон не шел. Он осторожно вытянул руку. Мягкий, чуть влажный нос теленка ткнулся ему в ладошку. Теперь это уже не пугало, а было приятно…

Поезд замедлил ход и остановился. У вагона зашуршала галька. Визжа колесиками, откатилась в сторону дверь, и страшный разбойничий голос гаркнул:

— Ну! Чего затаились? Спите?..

Вовка прижался к Сергею и зашептал на ухо:

— Что будет?! Бежим!.. Он узнал, что мы тут спрятались!

Но Сергей зажал ему рот ладонью, подхватил горн, узелок с хлебом, пролез между досками загородки и, растолкав телят, протащил Вовку в самый дальний угол вагона. Толкнул в спину:

— Лежи.

Сначала появилась рука с керосиновым фонарем. Потом влез здоровенный мужик в черной рубахе-косоворотке, заросший бородой до самых глаз. Он поднял фонарь. Посчитал телят, тыча перед собой громадным черным пальцем. Перекинул за загородки несколько охапок сена и проговорил:

— Жуйте. Теперь до места кормить не буду…

Когда дверь за ним прикрылась и отсвет фонаря исчез, Вовка шумно выдохнул и провел ладонью по голове. Лоб был мокрый. Он готов был поклясться, что все это время совсем не дышал.

— Вот страшный!.. Как начал лохматый пальцем тыкать, я чуть не заорал. Так и кажется, что на меня показывает…

— Ладно, — похлопал его по плечу Сергей, — это уже прошло. Теперь самое время и нам перекусить.

— А вдруг он вернется?.. Я и спать не буду. И есть не смогу.

— Сможешь, — усмехнулся Сергей.

И правда. Под мерное покачивание вагона Вовка как-то незаметно сжевал большую корявую горбушку. А когда запил водой из фляжки, глаза закрылись сами собой…

«Тра-та-тах-трах-тарарарах!» — длинной очередью прогремел громовой раскат. Будто только и дожидаясь этого сигнала, в крышу ударили горошины первых капель, и пошел дождь. Молнии резали черное небо во всех направлениях. Грохот грома, усиленный эхом окружающих гор, не умолкал. Дождь все наддавал и наддавал и, когда казалось, что сильнее и быть не может, хлынул с неба сплошным потоком. Но Вовка ничего не слышал. Сергей лег к нему поближе, укрыл его и себя сеном. В воздухе пахло озоном. Дышалось легко-легко. Засыпая, Сергей думал: «Хорошо, что успел… Что теперь на тормозной площадке делается?!.»

Проснулся Сергей оттого, что прекратилось мерное покачивание пола. Поезд стоял. А дождь все лил. Нет, это был уже не дождь, а какой-то тропический ливень. Сергей высунул руку в дверь, и она сразу стала мокрой, будто на нее плеснули из ведра. Где-то рядом в темноте с ревом неслась вода. Справа. Слева. Сверху. Со всех сторон! Молния прямо над поездом раскололась на две извилистые ветви и на секунду высветила все вокруг. Глаза, как объектив фотоаппарата, схватили и запечатлели увиденное.