Юрий Дьяконов: Комендант Синь-ици-сан

— Что ты кричишь! Я же не дохлая лошадь. Я живой!.. Сколько же было? Двести? Или сто семьдесят?.. Лучше бы двести… тогда уже скоро. — Сандзо снова шагает, шагает, шагает, как автомат.

В ущелье тень. Прохладно. А у него по лицу струится пот, заливает глаза, капает с кончика носа.

Но вот наконец за поворотом карниз вдруг перешел в узкую промоину, идущую вверх, и под ногами оказалась надежная, поросшая травой земля. А перед глазами — живая зеленая стена. Высокая, в два человеческих роста. Он побежал по зеленому туннелю с высокими шелестящими сводами из стеблей курильного бамбука. Дальше, дальше от пустоты под ногами! Пробился через чащу. Поскользнулся и кубарем покатился вниз по склоку, покрытому толстым слоем полусгнивших листьев.

Он задержался лишь у старой березы. Встал на четвереньки и замер. В пяти шагах со странным коротким ружьем на груди стоял русский и смотрел на него страшными светлыми глазами.

Капитан насторожился. Чуткое ухо разведчика сразу уловило шум в зарослях бамбука выше двухэтажного дерева. Ближе, ближе. Кто-то напролом пробивался через заросли. Человек или зверь? Говорят, тут даже медведи встречаются. Капитан заученным движением перевел автомат из-за спины на грудь и щелкнул предохранителем.

Из зарослей появилось что-то бело-синее. Кубарем покатилось по склону и остановилось у двухэтажного дерева.

На четвереньках стоял японский мальчишка в синих штанах и светлой рубашке. Деревянные гэта, связанные веревочкой, болтались у него на шее. Синицын тотчас убрал автомат за спину и засмеялся. А маленький человек все так же стоял на четвереньках и черными раскосыми глазами смотрел на него. И в этих глазах был ужас.

— Здравствуй! Что же ты не встаешь?.. Как ты меня напугал. Я думал, это медведь, — сказал Синицын по-японски.

Что-то вроде улыбки скользнуло по лицу мальчишки. Он встал на ноги. Напряженный. Готовый в любую секунду броситься бежать. Но ответил вежливо:

— Коннити ва, сёко-сан, [16] Здравствуйте, господин офицер. — и низко поклонился.

— Как тебя зовут?

— Сандзо Такита, — снова поклонился мальчишка.

— А я — Сергей. Понимаешь? — улыбнулся Синицын. — Давай руку, будем знакомы.

— Вакарунай, сёко-сан, [17] Не понимаю, господин офицер. — ответил мальчишка, отскакивая от протянутой руки Синицына.

— Ну, ладно, потом поймешь. Ты оттуда? — капитан показал рукой вверх на виднеющийся за уступом лес.

— Вакарунай, сёко-сан! — испуганно повторил мальчишка и еще отступил назад.

— Вакаранай, вакаранай! — передразнил Синицын. — Врешь ты все. Боишься. — И вдруг неожиданно для самого себя сделал круглые кошачьи глаза, вытянул губы трубочкой и громко сказал: — Мя-а-а-у-у!

— Нэко! [18] Кошка! — удивленно-радостно вскрикнул мальчишка, и в глазах его зажегся огонек любопытства.

— Ну вот это другой разговор! — обрадовался Синицын и, не очень-то соблюдая правила грамматики, по-японски сказал: — Синай нару, хаяку аруку хирумэси о табэру! Йоросий? [19] Дорогой, быстро пошли обедать! Хорошо?

Мальчишка понял. Сглотнул слюну и согласился:

— Йоросий, сёко-сан!..

— Вот, хлопцы, вам первый житель Акапу! — сказал Синицын, подходя к разведчикам. — Кормите. Угощайте. Займите его, чтоб не скучал. Вы, Сидоров, с отделением останетесь здесь. Остальным со всем снаряжением — за мной!..

Перед Сандзо поставили две открытые банки: со свиной тушенкой и с мандариновым компотом. Положили хлеб, маленькие японские галеты, плитку ириса. При виде такого богатства глаза его восторженно засветились. Утолив первый голод, Сандзо стал незаметно прятать галеты и ириски в карман — делал запасы для своих родных. Сержант глазами приказал солдатам молчать.

После еды Сидоров затеял игру. Он или кто-нибудь из солдат тыкал пальцем в какую-то вещь и просил назвать ее по-японски. Сандзо называл и весело смеялся, когда солдаты коверкали такие простые и понятные слова…

Разведчики быстро нашли в зарослях бамбука промоину, выводившую к каменному карнизу.

— Как же они тут с детьми шли! — ужаснулся Синицын. И приказал: — Прямо с начала тропы через каждые пять метров забивайте крючья и тяните веревку. А то еще сорвется кто.

Разведчики, выравнивая тропу кое-где кирками и оставляя за собой надёжно закрепленную веревку, выбрались на верхнюю площадку. Когда они подходили к шалашам, построенным под старыми елями и пихтами, там поднялся переполох. Синицын остановил солдат и обратился к людям с давно продуманной речью: