Айвен Саутолл - Мэтт и Джо

ГОСПОДИ, ДА КАК ЖЕ ОН ОКАЗАЛСЯ НА ТОЙ СТОРОНЕ?

Большой Мэтт стоит на той стороне улицы, где только что сидела она! Стоит на краю тротуара. И вид у него ужас какой дурацкий. Смотрит через улицу. Словно его сейчас по макушке ударили.

Побежали сигналы туда и оттуда.

Связь установлена.

Телепатическая.

Что ты там делаешь, Большой Мэтт?

Как же это вышло, что ты на той стороне, Джо, а я — на этой?

Ты перебежал туда?

А я тем временем перебежала сюда?

Как же мы не столкнулись посредине?

Тррах!

И будьте добры начать с первого квадрата. Так бы небось и было.

Выходит, встреча нам заказана? Господь в премудрости своей не пускает нас друг к другу?

А ведь я тебя ищу еще со времен Крестовых походов, если не раньше. В этом вся история моей жизни. И всегда нас что-нибудь разделяло. Жуть до чего ты была хороша в том шатре-гареме! Особенно если учесть, что ты находилась внутри, а мне туда ходу не было.

Вот смех-то, Мэтт.

Знаешь что, Джо, я, кажется, сдаюсь. Ты недостижима. После всех этих столетий я выдохся. Женюсь, пожалуй, на первой встречной посимпатичнее. Да кому нужен Мэтт? Я ведь только и умею, что гонять по беговой дорожке, отыгрывать секунды. Нет, правда, зачем тебе было переходить улицу? И не один, а целых два раза. Да вдобавок еще все твои прежние фокусы.

Ну, Мэтт, не могу же я тебя прямо позвать. Я, кажется, уже все делаю.

Я пошел домой, Джо. Скажу, что плохо себя чувствую. Это, в общем-то, не так уж далеко от истины. На самом деле я чувствую себя не плохо, а просто невыносимо. Видно, мне на роду написано жить одиноким. Я парень простой, Джо. По мне, эта игра требует слишком большого напряжения нервов. Покидаю женщин и возвращаюсь к леденцам на палочке.

А теперь что он делает? Уходит, честное слово! Или хочет еще раз перейти улицу по подземному переходу? Нет, милочка Абби, не обманывайся. Он просто удирает. Верзила безмозглый!

Мэтт делает шагов двадцать или тридцать и оглядывается. По улице в одном направлении идут бензовозы, изрыгая клубы дыма, в обратном — грузовик за грузовиком сплошной железной стеной, Джо не видно.

— Джо!

Мэтт слышит, что вслух произнес ее имя. Крикнул через улицу в уличный грохот. Это все равно, что стрелять ватным пыжом в кирпичную стену.

— ДЖО!

Там ничего нет. Одни машины. С ума сойти. Со всех сторон машины. Грузовики, фургоны, легковые автомобили, пикапы, похоронные процессии. Вынырнули из-под земли и катят.

Надо же, похоронная процессия! Это в полдесятого утра. Кому охота, чтобы его хоронили до обеда? Мужчины-прохожие снимают шляпы. Женщины с колясочками ныряют в магазины. У Мэтта душа тонкой струйкой стекает в пятки, а оттуда — в придорожную канаву. Прости меня, друг, прости, что ты умер, ну и вообще, но только все-таки надо же было тебе подгадать так, чтобы из-за тебя ничего не было видно. Разве не могли бы тебя похоронить в море или еще там где-нибудь?

Джо, конечно, уже там нету.

Кто сказал, что Человек — хозяин своей судьбы? Какой болван это выдумал? Даже покойник может погубить Живого человека, хотя обратная теорема и не верна. Сыграл в ящик, приятель, и считай себя в безопасности. Пусть дуют ветры и бушуют бури. Даже в армию тебя призвать не могут. Лежи себе под крышкой и показывай им язык. Вот именно. Ты и показал язык пока что Мэтту. А я не согласен.

— ДЖО!

А тебе не приходило в голову, Мэттью Скотт Баррелл, что ее, может быть, зовут Доротея или Эрминтруда? И что ты явно остался в дураках? А все из-за того, что ходил вокруг да около. Из-за недостатка нутряной смелости — выражение, которое Герберт Мак-Нэлли приписывает некоему славному, ныне покойному джентльмену по имени Вини. [5] Винни — уменьшительное от имени Уинстон. Автор имеет в виду Уинстона Черчилля, премьер-министра Англии в годы второй мировой войны. Не медвежонку Винни-Пуху, понятное дело. Винни — боевому коню. Можешь себе представить, друг, чтобы Черчилль вот так упустил девчонку? Да он бы рявкнул: «Женщина! А ну поди сюда!» И она приползла бы к нему на четвереньках. А машины на мостовой громоздились бы одна на другую и горели голубым огнем. Ну а Мэтт? Берет и сматывается потихоньку, будто какой-то жалкий представитель семейства собачьих. Так сильно поджав хвост — если бы он у него был, — что непременно бы об него запнулся. Баррелл, ты позоришь свой род. Тебе надо отречься и пойти в чайки или, скажем, в лошади. Но боевой конь из тебя все равно не выйдет. Или настоящий, горячий, кровный скакун голубых кровей. Или шотландский пони, если на то пошло, — этим чертенятам мужества не занимать.