Рене Реджани - Пятеро ребят и одна собака

- Я хотел бы выкупаться, - сказал он под конец.

– В море, - словно эхо, ответил ему Джанджи.

Однажды детей привели в помещение, которое показалось им настоящим логовом Оки. В огромном зале стояли юпитеры, излучающие свет, и какие-то странные животные с четырьмя носами. На кончике каждого носа у стальных животных помещался глаз; глаза смотрели пристально на бедного Джанджи, и он заплакал. Чудища наступали прямо на малыша, словно хотели его съесть, хотя у них не было ни рта, ни, тем более, зубов.

Пришлось показать ребёнку, что эти стальные животные абсолютно безопасны и не могут двигаться без помощи человека в комбинезоне, который, в свою очередь, действовал по команде мужчины в белом халате.

- Что это такое? - спросил Джанджи, показывая на животное, когда убедился, что ему не грозит никакой опасности.

- Это телевизионная камера, - услышал он в ответ.

- А там тоже телевизионная камера? - расспрашивал Мантеллина.

– Да, там тоже, - любезно ответил человек в белом халате. - У всех телевизионных камер есть свои номера, и по этим номерам их различают: камера номер один, камера номер два и камера номер три. Моя камера номер два, самая главная, - ясно?

– А твоя камера добрая? - спросил Джанджи.

– Хм, не всегда, всё зависит от режиссёра.

- А что такое режиссёр? - спросил Мантеллина.

Мужчина засмеялся.

- Видите вон того синьора, который больше всех суетится? Это и есть режиссёр; он руководит съёмками из режиссёрской будки.

Подошел ещё один синьор, в белой рубашке. У него к уху было прикреплено второе, искусственное ухо.

- Пора начинать! - сказал он.

- Зачем тебе понадобилось второе ухо? - спросил его Джанджи.

- Оно помогает слышать указания режиссёра и вести передачу.

Только теперь дети заметили, что искусственное ухо было не только у синьора в белой рубашке. Точно такое ухо или электрический шлем, соединённый с режиссёрской будкой, носили все, кто работал с камерами.

Оказалось, камеры очень хитро устроены. Их носы, по длине отличающиеся друг от друга, заканчивались круглыми глазами, а всё вместе, нос и глаз, называлось объективом. В зависимости от того, каким объективом пользовались, камера снимала людей и предметы, расположенные близко или далеко.

Каждая камера, прежде чем начать работу, ждала, пока кончит съёмки её подруга, так как, не считая особых случаев, работать одновременно камеры не могли, иначе происходили ужасные нелепости. Например, если две камеры одновременно снимали одного и того же человека, на телевизионном экране получалось его двойное изображение.

Когда камеры начали снимать детей своими глазами-объективами, то Джанджи и Мантеллину, в то время как они находились в Милане, можно было увидеть в Сиракузах, а взъерошенного Карчофо разглядывал его крёстный Кастронуово, живший в Палермо.

Необычайно!

Настолько необычайно, что горбун Орест, сидя в кафе в Сиракузах и смотря телевизионную передачу, чуть не упал в обморок, когда на экране появились его друзья: они играли, а пудель Том танцевал как ни в чём не бывало. Разволновавшегося горбуна пришлось даже вывести на свежий воздух.

И там, на улице, вдыхая морской ветер, Орест плакал от волнения и повторял, толком не понимая сам того, что говорит:

– Как они были похожи! Как они были похожи!

– Почему так устают от игры? - спросил Джанджи у Мантеллины в один прекрасный день, когда они, взобравшись на ящик в дальнем углу одного из павильонов киностудии, ожидали, пока их позовёт режиссёр.

- Мы снова будем играть? - неуверенно спросил Манттеллина.

- Должно быть, - ответил Джанджи.

- Вчера нам велели играть на том пляже, где сейчас ходит девушка с длинными волосами, - озабоченно рассуждал Мантеллина. - Но разве это пляж? Горсточка песку - и всё. А где же море?

- И нет даже ракушек! - воскликнул Джанджи, сокрушённо покачивая головой.

- Это не игра, - решительно заключил Мантеллина.

- Приготовиться! Внимание! Снимаю! - раздался голос режиссёра

В одиннадцатый раз девушка с длинными волосами прошлась взад и вперёд перед камерой вместе с молодым человеком: они гуляли по искусственному пляжу и смотрели вдаль, где должно было быть море, но на самом деле его не было.